Сергей Самаров - Оплавленный орден

– Я постараюсь понять его правильно. Звоните.

Разговор был недолгим. Номера антитеррористического комитета капитан, естественно, не знал, он просто позвонил дежурному по ФСБ, тот сам с кем-то связался, проверил и подтвердил право подполковника Устюжанина предъявлять это удостоверение.

– Извините, товарищ подполковник. Порядка здесь не было, и результат налицо. Мы хотим порядок восстановить. Потому все проверяем и перепроверяем. Знаете, надеюсь, где майора Луценко искать?

– Напрасно надеетесь, капитан. Я и самого Луценко в глаза не видел, и на базе этой не бывал ни разу. Хорошо было бы, если бы вы выделили мне кого-то в сопровождение.

– Если телефон в комнате майора не ответит, я пошлю с вами солдата. Я знаю, где искать Луценко… Он там большую часть времени проводит…

– Где? – полюбопытствовал подполковник.

– Около разграбленных складов. Стоит и тупо смотрит на сломанные ворота. Подойдешь к нему, спросишь что-нибудь, он подмигивать начинает.

– Ладно, звоните, – поторопил Устюжанин словоохотливого «крапового» капитана и вышел из сырого помещения к своей машине.

Ахунд Гафурович обходил свой «уазик» по кругу и пинал колеса и обросшие грязью брызговики, чтобы оставить эту грязь перед воротами.

«Краповый» капитан вышел почти сразу за Устюжаниным:

– Товарищ подполковник, майор Луценко у себя в кабинете. Ждет вас.

– Значит, пойдем в кабинет майора. А то мне хотелось бы посмотреть на него около ограбленного склада. Просто интересно, о чем он там размышляет…

– Я уже все подробно рассказал следователям. Меня вчера целый день допрашивали. Можно сказать, пытали своими допросами, словно это я вашего Герострата к себе в гости пригласил. На обед, так сказать. Ко мне здесь многие ездили отобедать. У меня прапорщик есть, повар отменный…

Майор Луценко подмигнул подполковнику Устюжанину так, словно намекал ему об обеденном времени и ждал, когда подполковник спецназа ГРУ изъявит желание попробовать угощения с местного стола. Без предупреждения «крапового» капитана Виталий Владиславович так и понял бы начальника базы. Но «краповый» капитан вовремя предупредил, а что такое нервный тик и сопутствующее ему непроизвольное подмигивание, Устюжанин знал – несколько раз сталкивался с офицерами, в результате той или иной ситуации получившими такое заболевание, доставляющее в жизни определенные неудобства.

Луценко и сам собственные подмигивания чувствовал и потому словно от боли поморщился, что позволило расслабить мышцы лица.

– Я читал протокол вашего допроса, Юрий Иванович, и у меня по существу ночного происшествия вопросов, в принципе, особых нет. Хотя, скажу честно, я не совсем понимаю, как вы, офицер, хотя и не боевой, не попытались принять бой и организовать отпор теми силами, что остались у вас в наличии.

– У меня в наличии остались только повара и заведующие двумя складами. Пистолеты хранились в «оружейной горке». «Оружейная горка» находилась в караульном помещении, которое бандиты сразу уничтожили вместе с отдыхающей сменой караула. Но даже если бы мы смогли вооружиться, что, скажите мне на милость, могли сделать три человека, вооруженных пистолетами, против хорошо вооруженных бандитов, не жалеющих автоматных патронов? Что? Скажите мне, товарищ боевой офицер. Только учтите при этом, что мы все трое по большому счету вообще не обучены вести боевые действия.

Подполковник Устюжанин не желал обострять ситуацию и предъявлять начальнику базы собственные обвинения. Если потребуется, ему следственные органы предъявят. Так оно, скорее всего, и будет, а потом уже суд будет рассматривать степень вины майора и его возможности по защите складов. И потому Виталий Владиславович смягчил тон:

– Извините, Юрий Иванович, если обидел. Видимо, у меня плохая привычка рассматривать все ситуации с точки зрения офицера спецназа ГРУ. Но я повторю, что меня не само нападение волнует, а информированность бандитов. Рассматривая всю ситуацию в целом, я не могу не удивиться тому, как много было известно Герострату, что позволило ему просчитать все свои действия в ответ на действия противной стороны и добиться такого успеха. Ну, первый вопрос, естественно, касается самого похищенного экспериментального оружия. Ваше мнение! Откуда амир Герострат мог знать о гранатах «Герострат»?

Майор посуровел:

– Ему имели возможность сообщить самые подробные или же не самые подробные сведения только я, погибший начальник караула базы капитан Стручкявичус и кладовщица, принимавшая оружие на свои склады. Местная жительница, к которой ни с моей стороны, ни со стороны следственной бригады никаких вопросов не возникло. У нее после этого нападения предынфарктное состояние, следователи ее все равно допрашивали, а вас я попросил бы проявить милосердие и пожалеть женщину. Она мать семерых детей. Да и, по большому счету, я переборщил, причислив ее к людям, обладающим информацией. Она могла знать слишком мало, чтобы спровоцировать нападение. Инструкции по применению хранились в ящиках вместе с самими гранатами, ящики опломбированы. Ей было известно только название и категория хранения. Но категория хранения у большинства номенклатуры нашей базы одна – помещения должны быть сухими и защищенными от теплового воздействия. И еще необходимо соблюдение высокого уровня пожароопасности. Это общая категория хранения всего оружия и боеприпасов. Мы с капитаном Стручкявичусом, признаюсь, полюбопытствовали и пролистали брошюру с инструкцией. Я просто пролистал; капитан, как боевой офицер, интересующийся вооружением, изучил и был в восхищении. Но обвинять погибшего начальника охраны глупо. Если не считать, что он таким образом покончил жизнь самоубийством. Вместе со всеми своими солдатами, которых Стручкявичус с собой взял. И выходит в итоге, что в число подозреваемых один я и попадаю. Один я имел возможность сделать ксерокопию документа и передать его бандитам в одном или даже в нескольких экземплярах, с тем чтобы они организовали нападение на мои склады. Я внимательно слушаю все ваши вопросы после такого откровенного моего признания. Пытать будете с пристрастием или просто так?