Илья Рясной - Ночь длинных ножей

Джамбулатов обладал отличной зрительной памятью и помнил, где находится склад. Возводили это сооружение несколько русских рабочих — одних потом просто забили насмерть, а другие все равно ничего бы и никогда не вспомнили, поскольку за годы рабства вообще перестали обращать внимание на что-либо.

Джамбулатов нагнулся, разгреб саперной лопаткой верхний слой земли. И с размаху вонзил острие в почву. Послышался стук. Под землей оказалось нечто твердое. Это был бетон крышки, прикрывавшей склад.

Продолжая разгребать землю, Джамбулатов откопал рукоятку домкрата и с его помощью приподнял тяжелую плиту. Сделано все было качественно. Под крышкой скрывалось помещение два на три метра и где-то с полутора метра глубиной.

Внутри, укрытые целлофаном, ждали своего часа два ящика с автоматами, несколько цинков с патронами, одиннадцать пистолетов «ТТ», почему-то уложенных в чемодан, пять наганов и четыре черных коробочки носимых радиостанций «Моторола».

— Как обещал, — сказал Джамбулатов, когда двое бойцов вытаскивали ящики на свет божий.

Синякин взял «Моторолу». Повернул веньер, но рация не откликнулась.

— Аккумуляторы сели, — сказал Джамбулатов. — Сколько они здесь лежат.

— Вижу, что сели, — недовольно буркнул Синякин. — Как новая. Работает?

— Должна.

— Не обманул…

— Спасибо скажешь? — насмешливо произнес Джамбулатов.

— Скажу… Если захочу…

Синякин вытащил из ящика промасленный автомат Калашникова, удовлетворенно крякнул:

— Отлично… Патронов маловато.

— Я не виноват…

— Маловато… Где «Мухи», а?

— Нет.

— «Мухи» нужны. «РПГ-7» нужны… Колонны бить. Русских давить, как насекомых вредных, — глаза Синякина разгорались. — Ты обещал еще склад.

— Это надо вспоминать. Не так просто. Вон, степь, — Джамбулатов обвел руками.

— Хитришь.

Джамбулатов пожал плечами.

— Грузите все, — крикнул Синякин своим людям.

В старенький «КамАЗ» погрузили ящики с оружием.

Теперь оставалось добраться до дома и укрыть это все в безопасное место.

Блокпосты на этих извилистых проселочных дорогах не устанавливают, напороться на засаду маловероятно. Так что Синякин чувствовал себя вольготно.

— Не бойся, — Синякин сам вел «Ниву», Джамбулатов сидел рядом, — русские только в городах еще что-то могут. Я же хозяйничаю здесь. Это моя степь, — он показал рукой, и Джамбулатов заметил, что веко у ваххабита дергается и тогда становится заметным тонкий, протянувшийся через щеку шрам.

Добирались часа два, один раз «КамАЗ» забуксовал. Они долго петляли, так что Джамбулатов уже с трудом понимал, куда они едут. В этих местах он не бывал никогда, хотя считал, что неплохо знает Чечню.

Наконец показалась дощатая вышка с навесом, и это означало, что через несколько секунд за холмом возникнет кошара, из которой выехали рано утром.

— Дома, — произнес Синякин, и в его голосе читалось плохо скрываемое облегчение. Похоже, что степь была вовсе не в его безраздельном владении.

Добычу выгрузили перед домом. Ящики открыли. Автоматы и цинки разложили на двух брезентовых полотнах, там же устроились рации.

— Молодец, Руслан. Удружил, — хохотнул Синякин, вытащил из «Нивы» бутылку джина, отвернул крышку и отхлебнул прямо из горлышка. Протянул бутылку Джамбулатову:

— Пей.

Тот глотнул и вернул бутылку. Синякин вновь жадно приник к горлышку. Оторвал от себя с сожалением бутылку — она была опустошена наполовину. Размахнувшись, бросил ее на землю, она не разбилась, из нее на землю потекла крепкая жидкость. Девчонка лет тринадцати подобрала ее и бесшумно исчезла.

— Аллах зря запретил спиртное, — покачал головой Синякин. — Тут мы с ним не сошлись. — Он хихикнул, и его веко опять задергалось.

Джамбулатов усмехнулся.

— Ты теперь мои брат, — Синякин положил руку на плечо бывшего милиционера, тот едва удержался, чтобы не сбросить ее. — Покажу тебе то, чего ты никогда не видел. Мой зоопарк.

Он уселся на лавку и крикнул:

— Хожбауди, тащи ученую обезьяну!

«Ученая обезьяна» появилась в сопровождении рябого. Джамбулатов удивленно посмотрел на высокого, с униженным, но еще не потухшим окончательно, как у пленников, отсидевших много лет, взором.

— Ну, янки, скажи что-нибудь, — хлопнул в ладоши Синякин.

— Что сказать? — с диким акцентом произнес по-русски пленник.

— Француз? — спросил Джамбулатов.

— Бери выше. Американец.

Синякин открыл еще одну бутылку с джином. Плеснул в кружку и протянул пленному: