Илья Рясной - Ночь длинных ножей

И он с усмешкой представлял, как бы вытянулись лица в его офисе, огласи он свои мысли принародно. Он тут же был бы изгнан, как опасный сумасшедший Потому что нельзя говорить, что думаешь, даже если знаешь, что так думает большинство твоих коллег…

— Это ужасно, — беря себя в руки и нацепляя на лицо стандартную маску, только успевал повторять по-русски Майкл, выслушав очередной душераздирающий рассказ. — Это нарушение прав человека… Это ужасно… Я не видел никогда ничего подобного… Даже в Латинской Америке.

«Нива» опять ревет мотором, карабкаясь по склонам. Пот льется градом, и в животе урчит — к этой воде и пище европейскому человеку не привыкнуть никогда. И в очередной раз предательски долбит мыслишка, которая посещает Майкла каждую командировку — это в последний раз. Надо уходить… Впрочем, он знал отлично, что уйти не удастся. Организация слишком крепко привязывает к себе сотрудников разными благами — деньгами, кредитами… Но не это самое важное. Та самая болезненная зависимость, которую он ощутил после первых командировок, — когда, стоит пробыть месяц дома, как снова, как магнитом, начинает тянуть в выжженные войной и нещадным южным солнцем края, — с годами только усиливалась. Авантюрный азарт, который двигал им в первое время, давно пропал. Зато появилось сложное, полностью завладевшее им чувство какого-то мазохистского сладострастия…

— Завтра возвращаемся, — сказал переводчик, когда они ужинали вечером в затерявшемся в степях поселке, населенном смуглыми и косоглазыми людьми, чем-то похожими на японцев и производящими впечатление более диковатых, чем другие аборигены.

Все познается в сравнении. Ставка в Ингушетии, которая еще недавно казалась ему черной дырой, отсюда виделась чуть ли не Городом Солнца.

На базу… А там еще неделя разобраться с текущими делами… И прочь отсюда… Материала достаточно. Его ждет второй этап работы. Будут пресс-конференции, выступления на комиссиях. Прохладные залы с кондиционерами и людьми в строгих дорогих костюмах. Фантастика. Здесь это кажется совершенно нереальным…

— Пора спать, — сказал переводчик, поднимаясь из-за стола Хозяин дома проводил Майкла в комнату для гостей. И американец блаженно растянулся на относительно чистых простынях. И ему опять снилась белая ванна. Из крана била тугая вода.. Но она стала окрашиваться кровью. Майкл вскрикнул. Проснулся. Посмотрел в окно на низкую луну. И остаток ночи то проваливался в сон, то выныривал из него.

Утром голова была тяжелой. Небо закрыли низкие тучи, атмосферное давление менялось. И было душно. От постоянных перегрузок здоровье Майкла в последние недели расстроилось, он чувствовал себя неважно. Но в голову радостно стучало молоточком — возвращаемся, возвращаемся…

Майкл умылся холодной водой, побрился бритвой «Жиллетт». Одно время он возил с собой электрические бритвы, пока не выяснил, что электрические розетки встречаются не везде. А на большей части территории Чечни об электричестве забыли давным-давно. Он не любил бриться безопасной бритвой, но и отпускать бороду на манер некоторых своих коллег не хотел. Он не может позволить себе становиться, пусть только внешне, на одну доску с туземцами…

На завтрак были хлеб, баранина, домашний кислый сыр, зелень и овощи Минеральная вода в пластмассовой бутылке оказалась почти холодной.

— Ну что, сегодня все, — сказал сопровождающий и откусил приличный кусок от бутерброда. — Сафари наше подходит к концу.

— Да. Подходит, — кивнул Майкл.

И вдруг поймал на себе взгляд сопровождающего, от которого стало как-то не по себе. По телу пробежали мурашки. И кольнуло в сердце. Что-то окончательное, страшное было в этом взгляде. Будто человек, с которым они десять дней колесили по полным ловушек чеченским дорогам, равнодушно поставил на нем крест.

«Стоп, — резко оборвал Майкл себя. — Ты становишься мнительным. Тебе начинает мерещиться то, чего нет… Это плохой признак, Майкл. Очень плохой…»

Он встряхнул головой, осушил стакан с минеральной водой.

— В дорогу… Нам ехать часа четыре. Нас уже ждут, — сопровождающий поднялся. — Ужинать сегодня будем в лучшем ресторане Назрани.

Майкл усмехнулся. После этой поездки он уже созрел для того, чтобы согласиться с казавшейся ему еще недавно абсурдной мыслью — что в Назрани есть заведения, которые можно назвать рестораном.

Молчаливый шофер завел двигатель. И «Нива» выбралась с огороженного дощатым забором двора. Небольшое селеньице в тридцать дворов осталось позади…