Михаил Серегин - Лютая мораль

— Привет, — с порога кинул он, вытирая лоб платком, — Ли Зи, — с озабоченным видом салютовал он Лизе, которая уже восторженно улыбалась. — У меня к тебе дело, — вскинул он глаза на Танина.

— Насколько я понимаю, серьезное… — Владимир внимательно посмотрел на друга, — иначе ты бы так не вспотел… Тем более что на улице — настоящая осень.

— Да, — слабо улыбнулся Бухман, — ты все же не самый плохой детектив… Слушай, дело не просто серьезное, а еще и сложное.

Китаец показал Лизе глазами, что время их «милой» беседы тет-а-тет истекло. Секретарша нахмурилась, встала и, еще раз ободряюще улыбнувшись Бухману, вышла из кабинета.

— Свари еще чашку кофе, а? — крикнул ей вдогонку Танин.

Дверь снова открылась, и девушка оскорбленно сказала в проем:

— Мог бы и не говорить.

Китаец саркастично усмехнулся и весь обратился в слух. Бухман устало плюхнулся в кресло, которое показалось Владимиру на удивление хрупким и миниатюрным в сравнении с внушительной комплекцией Игоря.

— Убит мой приятель, менеджер ресторана «Золотой рог». Обвиняют жену. Она наняла меня в качестве адвоката. Но… Ты знаешь, — удрученно вздохнул Бухман, — если даже я блесну на суде, все равно срока ей не избежать. На пистолете — отпечатки ее пальчиков. Вот я и решил обратиться к тебе… — Игорь вставил сигарету в угол рта и задымил.

— А она в курсе?

— Да. Благодаря кое-каким связям мне удалось увидеться с ней и поговорить. Я, конечно, как адвокат сделаю все от меня зависящее, но если еще и ты подключишься…

— Если я тебя правильно понял, жена твоего друга не признает себя виновной? — Танин достал из пачки очередную сигарету и закурил.

— Естественно! — воскликнул Бухман.

— И ты ей веришь, — иронично улыбнулся Китаец.

— Разумеется, — Игорь выпятил губы от досады, — я Елену знаю два года. Не могу о ней сказать ничего дурного. Да и вообще, зачем ей это понадобилось? — Он приподнял свои густые черные брови. — Олега она любила…

— Я, конечно, не могу судить о личных качествах твоей подзащитной, — Владимир выпустил дым через тонкие ноздри, — но вспомни, сколько было случаев, когда вроде бы совершенно незаинтересованное лицо совершало убийство. Стоило немного покопаться, и мотив находился…

— Нет, мамуся, — пылко возразил Бухман, — это не тот случай. Повторяю, я верю в невиновность Лены, и ничто не заставит меня изменить свое мнение. — Он наморщил лоб, досадуя на недоверие своего слишком дотошного, на его взгляд, друга.

— Никогда не видел тебя таким эмоциональным, — слабо улыбнулся Китаец, — разумеется, я тоже хочу видеть в каждом человеке этакого ангела, — он выразительно вздохнул, — но практика детектива учит меня обратному. Да и вся китайская философия…

— Э-э, — разочарованно протянул Игорь и махнул рукой, — знаю я, мамуся, ваши восточные премудрости, психологию смирения и созерцания.

— Ну, — не теряя спокойствия, возразил Танин, — я все же наполовину западный человек, не забывай этого. И, как таковой, порой не понимаю, а то и открыто критикую Конфуция.

— А ведь неглупый был мужик! — воскликнул Бухман.

— Тебе налить? — Владимир показал глазами на коньяк.

Минуту адвокат сомневался, размышлял, потом кивнул.

— И потом, Игорь, ты ведь тоже имеешь кое-какое отношение к Востоку. — Танин наклонился, приоткрыл створку тумбы и достал еще одну рюмку, которую вскоре наполнил на одну треть. — Хотя, знаешь ли, в том, как ваш бог поступал, например, с египтянами, я, воспитанный на идеалах равенства и братства, не могу не обнаружить массу эгоизма и просто наплевательства по отношению к укоренившимся моральным нормам.

— Что ты имеешь в виду? — вспыхнул Бухман.

— Исход из Египта. Рекомендация вашего бога была проста и аморальна до нелепости: наберите у египтян добра и денег взаймы — отдавать-то все равно не придется. — Владимир сощурил глаза.

— Не знал, что ты читаешь Ветхий Завет, — усмехнулся адвокат. — Ладно, твой скепсис имеет право на существование, но, повторяю, Елена не может быть виновна!

— Как же она объясняет тот факт, что на орудии убийства нашли отпечатки ее пальцев? Ведь, как я понимаю, твой приятель был застрелен именно из этого пистолета?

Бухман сделал неторопливый глоток и, проведя языком по своим пухлым губам, ответил:

— Она не отрицает, что стреляла в мужа…

— Но и виновной себя не признает, — усмехнулся Китаец.

— Нет, мамуся, она сейчас в состоянии прострации, — Игорь вздохнул, — после пережитого. Ничего толком не говорит, замкнулась и повторяет только: «Я невиновна, видит бог!» И я ей, представь себе, верю! — решительно заявил он.