Константин Костин - 402 метра

— А чего это ты так на меня уставился? — поинтересовалась Александрова, уперев кулаки в бока.

— Как хочу — так и смотрю, — буркнул я. — Ты куда это собралась?

— Да не твое дело! — отрезала Таня. — Я больше не твоя собственность.

— Кто он?

— Да какая разница? Главное — он не напьется, и не устроит драку с официантом.

Мне было что ответить на это. Хотя бы то, что в моем вчерашнем загуле виновата только она, и никто кроме нее. Неужели, так сложно было по-человечески встретить меня, нормально поговорить, понять? Нет, понимание — это то, чего от моей бывшей супруги не дождешься. Но я промолчал. Именно по этой причине. Как я ждал нашей встречи! Зачем? Для чего? Надежда, глупость и все такое.

— Дети где? — спросил я.

— А что?

— Я могу погулять со своими детьми?

— Ох, счастье-то какое! — всплеснула руками девушка. — Папочка решил раз в пятилетку погулять с детьми!

— Нельзя? — угрожающе прошипел я.

— Почему нельзя? Можно, — смилостивилась Татьяна. — Саша, Наташа, папа приехал, — прокричала она, развернувшись.

Из комнаты донесся топот детских ног. Первой появилась Наталка. Она с разбегу запрыгнула на меня, обвив тоненькими ручками мою шею. Доченька моя! Какая же ты красивая! Такую прекрасную девочку мог сделать только я, и никто больше.

— Папа, я люблю тебя, — радостно пропищала она и ткнулась губами в мою небритую щеку.

Я же просто онемел от счастья. Давно я не слышал этих слов, сказанных столь искренно. А, если и слышал, то не от тех, от кого хотел.

Следом за сестрой подоспел Сашка. Ух, маленький разбойник! Неуклюже перебирая коротенькими ножками, живой комок подлетел ко мне и обнял за ногу. Будучи ростом по колено, он не мог подпрыгнуть и задушить меня в объятьях, как Наташка. К тому же, место на шее уже было занято.

— Папа плиехал! — картавя, произнес пацаненок.

Безусловно, он не помнил своего отца. Когда Таня бросила меня, ему было около года. Наталке же было около четырех. Так что малыш, не мудрствуя лукаво, принял слова старшей сестры на веру. Раз она сказала — папа, значит папа, и никаких гвоздей.

Девушка смотрела на действие с нескрываемой завистью. Дети видели ее каждый день, и, наверно, не так бурно реагировали на ее появление. Визит отца — это для них такое событие!

— Мы поехали? — неуверенно предположил я, отвлекая Татьяну от созерцания циферблата часов.

Девушка подняла глаза. На какое-то мгновение в ее зеленых глазах промелькнуло что-то до боли знакомое, на миг она стала прежней, той прежней Таней, за которую я, не раздумывая, пошел бы в огонь и воду. Отдал бы все. Но всего лишь на миг. Потом наваждение спало и между нами снова повисла непроницаемая перегородка. Зачем, вообще, было тогда приезжать? Зачем было насиловать меня, себя, детей? Для чего?

Неплохо бы залепить ей хорошую затрещину, чтобы мозги на место встали. Но при детях я не мог такого себе позволить. Может быть, потом. Впрочем, почему "может быть"? Потом — обязательно.

— Мы поехали, — кивнул я сам себе.

Ждет себе кого-то, и пусть ждет. Может, я и не был идеальным мужем и образцовым отцом, но, что точно — получше многих. Посадив Сашку на шею, и взяв Наталку на руки, я покинул фойе отеля.

На парковке мы разминулись с пожилым упитанным коротышкой, вышедшим из блестящего черным лаком Carlsson. Я бы его и не заметил, если бы не этот взгляд — насмешливый, пренебрежительный взгляд выцветших голубых глаз. В руке коротышка держал невероятных размеров букет темно-красных роз. Именно такие и любит Татьяна.

Так это он? Этот колобок с круглым пузом и ростом, от силы, метр шестьдесят в прыжке — и есть Танин хахаль? Интересно, где она его подцепила? Даже не смешно, плакать хочется. Я усадил детей в Ford. Сашка — мой пацан, сразу потянулся к кнопочкам на панельке, благо, их там хватало. Можно бы уже и отправляться, но оставить колобка безнаказанным я не мог. Месть всегда сладка. Поначалу я хотел оставить на боку Мерина след от ключа, протяженностью от переднего подворотника до заднего, но остановился. А, если, он приехал не к Тане? Наказывать стоит только отъявленных говнюков, иначе сам в такого превратишься. Дело-то нехитрое. Пришлось ограничиться мелкой пакостью.

Коротышке повезло дважды. В первый раз — когда я, вопреки своему обыкновению, решил сначала подумать, а потом сделать. А во второй раз — когда обнаружилось, что кортик остался в бардачке "десятки". Потому я поступил просто и сердито — скрутил золотники со всех четырех колес, и запустил подальше. Они только сверкнули в лучах солнца на прощанье. Если этот недоросток приехал действительно к Татьяне… что же, тогда это только начало.