Константин Костин - 402 метра

— Чем займемся? — поинтересовалась она, освобождаясь от одежки.

— Придумаем, — подмигнул я.

В эту секунду раздался звонок в дверь. Визитер, кто бы он ни был, просто не мог найти более неподходящего момента.

— Может, они подумают, что никого нет дома, и уйдут? — предположила Татьяна, обвивая руками мою шею.

Я бы не стал на это рассчитывать. Когда перед подъездом стоит моя крошка, которая настолько отличается от других автомобилей, что спутать с чем-то ее просто невозможно, никто из знакомых в жизни не поверит, что меня нет дома. Звонок, более долгий и настойчивый, повторился.

— Пойду, открою, — произнес я, поднимаясь с кровати.

— Саша, нет! — взмолилась Александрова.

— А если это что-то важное?

— Да пошел ты!

Иду, уже иду. Щелкнув замком, я отворил дверь. На пороге стоял Пчелкин.

— Ты? — удивился я.

— А ты кого ждал? Колина Макгрея? Собирайся.

— Куда?

— Как куда? О чем мы вчера разговаривали? Помнишь?

То, что тезка помнит вчерашний разговор, да еще и, небось, в подробностях, было для меня неприятной новостью. Ведь я обещал помочь ему в этом нелегком деле, а мое слово стоит очень много. К сожалению, Саша помнил все.

На сборы ушло минут десять — не больше, и всего через полчаса после столь неприятного известия Пчелкин остановил свой крейсер перед серым обшарпанным зданием на окраине города. Я не знаю, что здесь было раньше, но, судя по всему, это строение видало лучшие времена.

Подъездная дорога была сплошь усеяна битыми бутылками, прямо перед воротами ржавел сгоревший остов ЗИЛа-131. Немногочисленные окна скалились осколками разбитых стекол. Сугробы же достигли такой величины, словно за зиму никто не потрудился ни разу очистить площадку от снега. Вокруг не было ни души. Только ободранный бездомный пес, вылезший из-под скелета грузовика, удостоив нас беглым взглядом, потянулся и затрусил восвояси. Сделать из этой хибары что-то приличное, тем более — клуб, так же сложно, как сделать дрэгстер из того же ЗИЛ-131. Ничего невозможного, конечно, нет, но иногда предприятие бывает столь трудным и дорогим, что лучше от него отказаться.

— Как тебе? — толкнул меня в бок Саша.

— Потрясающе, — протянул я. — Просто потрясающее дерьмо.

— Зато нам его отдают практически даром.

— Даром — это сколько? — поспешил уточнить я.

— Подожди, подожди, — тезка нервно постучал кулаком по рулевому колесу. — Сейчас хозяин приедет, и сам все расскажет.

Долго ждать не пришлось. Вскоре к свалке, рыча прямотоком, подъехал Mitsubishi Lancer Evo. VIII в боевой окраске. Этот аппарат, как и его хозяина, я пару раз видел на гонках, но в твин с ним не вставал, и, вообще, был знаком с ним на уровне "привет-привет".

Свистнув напоследок турбиной, болид замер недалеко от джипа. Из автомобиля вышли двое: первый, водитель в строгом костюме-тройке, открыл переднюю правую дверку и подал руку, помогая выбраться второму — мужчине лет тридцати с бородкой-клинышком, в спортивной куртке, спортивных штанах и высоких "байкерских" ботинках. Глаза хозяина халупы скрывались за стеклами темных очков. Шофер, придерживая босса под локоть, подвел его к нам.

— Евгений, — представился шеф, протягивая руку.

— Александр, — ответил я на рукопожатие.

— Привет, Евген, — поздоровался тезка.

— Здорово, Саша.

— Хотелось бы для начала узнать, — прервал я обмен любезностями. — Почем это удовольствие?

— Это? — неопределенно кивнул Евгений. — Пятьдесят.

— Сколько? — прохрипел я. — Пятьдесят? Пятьдесят миллионов? Это шутка? Да ему красная цена — десять!

— Подожди, братишка, — похлопал меня по плечу Пчелкин. — Для тебя у Евгена есть специальное предложение.

— Да? Хотелось бы послушать…

— Действительно, — согласился гонщик. — Давайте сперва осмотрим помещение, а потом поговорим как нормальные деловые люди.

Не дожидаясь ответа, хозяин, ведомый своим проводником, утопая в снегу по колено, направился к воротам. Еще минут десять он сражался с проржавевшим замком. Покончив с механизмом, Евгений потянул на себя створку. С ужасным скрежетом, от которого заныли зубы, ворота распахнулись.

Внутри ничего необычного, ничего такого, что бы стоило пятьдесят лимонов, я не заметил. При свете тусклых, еле горящих лампочек высоко под потолком, вырисовывалась все та же картина полного запустения. У стен, под многосантиметровым слоем пыли, сгрудились ржавые, как и все остальное, станки. Под ногам хрустела крошка из битого стекла.

Только одно место, площадью не больше пяти квадратных метров, говорило о том, что строение не совсем забыто человеком. Площадка была очищена от мусора, здесь же лежали несколько почти целых деревянных ящиков, а посередине стояло нечто, накрытое брезентом, напоминающее по форме перевернутое верх тормашками коромысло.