Ф. Скаген - Виктор! Виктор! Свободное падение

Грегерсен скептически спросил:

— Вы имеете в виду, что…

— Да. Никто не знает, куда делись собранные деньги.

— Много ли тех денег?

— Почти сто тридцать тысяч. Но смотрите не проболтайтесь. Дело пока не обнародуется.

— Хорошо. Но все-таки с Мортеном Мартенсом вы ошиблись. Он никогда не был жаден до денег. А сто тридцать тысяч в наши дни не та сумма, чтобы мараться из-за нее.

— Согласен.

«А что если, думал Кристиан Рённес, спускаясь к автомобилю, парень провернул не только это дело? На эту аферу со сбором средств полиция вышла по чистой случайности. Может, у него на счету несколько удачных мероприятий того же размаха. Много что доступно сметливому и рукастому умельцу, имеющему в своем распоряжении высококлассную типографию!»

Он доехал до центра и запарковался на площади Чичиньоне — он посчитал, что сотрудники «Спарешиллингсбанка» вряд ли придут в восторг от того, что прямо у них под окнами с визгом остановится полицейская машина. Бывшая жена Мартенса тоже понимает толк в деньгах, размышлял он, идя к окошку приемной и не подозревая, как близко ассоциации подвели его к открытию самой тайной профессии Мартенса. Он бы тоже не отказался от какого-нибудь приварка наличности, чтобы покрыть неуемно растущие взносы в жилищный кооператив: его не дающая сбоев система заполнения карточек тотализатора до сих пор ни разу не подтвердила такую высокую свою оценку. Он вздохнул и сказал, что хотел бы поговорить с Кари Ларсен.

Она оказалась худощавой дамой бальзаковского возраста с белыми волосами и весьма привлекательными чертами лица. Они прищурила немного близорукие глаза, когда Рённес представился и спросил, где бы они могли поговорить без помех, но не выказала никаких признаков волнения. Она просто посмотрела на часы и предложила:

— Перерыв еще не начался. Мы можем пойти в столовую.

— Пожалуй.

Она показывала дорогу, он притворил за ними дверь.

— Может, хотите кофе?

Она ничего не знает, решил Рённес.

— С удовольствием, если это не очень сложно.

Несколько минут они просидели друг напротив друга за маленьким столиком. Инспектор был в нерешительности. Хоть Мартенс и был разведен, Рённеса не радовала необходимость сообщить его бывшей жене, что супруг ее не то покончил с собой, не то сбежал с немалой суммой денег. Но она заговорила сама:

— Вы сказали, что вы из уголовной полиции. Надеюсь, я не совершила чего-нибудь ужасного?

Он натянуто улыбнулся:

— Нет. Мне просто необходимо задать вам несколько вопросов. Речь идет о вашем бывшем муже.

— О Мортене?

— Да.

— Он что… — она снова зажмурилась.

— Если честно — мы не знаем. Коротко говоря, дело обстоит так: полиция обратилась в ту типографию, где работал Мортен, за профессиональным советом относительно дела, которое, возможно, на поверку окажется финансовой аферой. Директор типографии перепоручил нас Мартенсу, который считается у них специалистом экстракласса. Вчера вечером я попросил его заглянуть ко мне по пути домой, мне была необходима его консультация. Но Мартенс не явился.

— Не явился? — Кари Ларсен была не на шутку удивлена.

— Нет. Мы пытались связаться с ним сегодня, но его не оказалось ни дома, ни в типографии.

— Вы сказали, что он помогал вам. Может быть, его перехватили организаторы этой денежной аферы?

— Об этом я не подумал, — честно признался Рённес, хотя он не верил, что дело может обернуться таким образом. — Но давайте лучше я доскажу все до конца, чтоб вам было понятнее. Пару часов назад мы осмотрели его квартиру, чтоб убедиться, что с ним все в порядке. Но нашли только письмо… Сейчас я вам дам его прочитать. Одновременно пришло сообщение из дорожной полиции, что его машина найдена пустой на набережной в Браттере.

Теперь она побледнела. Сунула руку в сумку, выудила сигарету и закурила.

— Вот письмо… Что… вы об этом думаете?

Он изучал ее лицо, пока она читала. Сначала оно оставалось бесстрастным. Потом выражение сделалось скептическим, как будто с ней сыграли дурную шутку. К концу оно сменилось смесью раздражения и негодования. Губы слегка подрагивали.

— Значит мне предстоит быть во всем виноватой… Не верьте этим соплям!

— Пока что мне трудно с уверенностью сказать, что здесь правда, а что — нет. Дело в том…

— Да вы что, не понимаете, — это писал сумасшедший!. — Ее лицо из бесцветного стало почти алым.

— Постарайтесь сохранить выдержку, фру Ларсен. Прежде всего, это действительно почерк Мортена Мартенса?