Сергей Самаров - Ураган по имени «Чингисхан»

Преимуществом своего положения представителя не существующей в поселке власти хотел воспользоваться и подполковник Изжогин. Но ящик был слишком мал, чтобы два человека на нем поместились, и старший прапорщик Шевченко без стеснения сделал полицейскому подполковнику замечание:

— Извините… Вы, товарищ подполковник, толстоваты для такого ящика. Подполковника Устюжанина он еще выдержит, а с вами вместе развалится. Он и просто под вами развалится, даже без подполковника Устюжанина.

Изжогин поморщился, покраснел шрамами, но ничего не сказал в ответ и остановился рядом, чтобы услышать, что Виталий Владиславович скажет. А тот комментировал то, что видел:

— Мне кажется, смерч этот основательные разрушения устраивает, по крайней мере, шиферные крыши абсолютно четко разбирает. Только что шифер листьями летел. Как в листопад…

— Силища жуткая… — из глубины траншеи прогудел старший лейтенант Логвинов, который уже успел полюбоваться смерчем. — Я видел, как он какой-то сарай рубленый целиком поднял и метрах в десяти бросил.

— Сараи рублеными не бывают, — заметил кто-то из временных обитателей убежища, скрытый темнотой. — Это баня. Моя, наверное. У нас здесь всего две бани рубленые — у меня и на другом конце поселка. Похоже, я намылился, а вымыться не успел. Баня кончилась.

— Придется холодный душ принимать, — спокойно проговорил старший лейтенант Логвинов.

— Всем, и нам тоже, придется такой душ принимать, — согласился Устюжанин. — Дуэт Чингисов нам это удовольствие обеспечил в полном объеме. — Он не оборачивался, но говорил громко — специально для тех, кто за его спиной стоял, и ветер уносил голос подполковника далеко в убежище. — Я раньше никогда фильмы ужасов и всяких катастроф не смотрел. Мне не интересно было. Но теперь представляю, что там показывают. Впечатляет…

Откуда-то из глубины траншеи донеслись вдруг испуганные крики. И одновременно по всей траншее прошло едва уловимое движение, хотя никто там не бегал, не суетился. Тем не менее общая тревога, похожая на ветерок, явственно почувствовалась. Виталий Владиславович обернулся, осмотрел площадь у себя за спиной, покачал головой и сошел с ящика, уступив место Изжогину. Несмотря на уверения старшего прапорщика Шевченко, ящик Изжогина выдержал. Но сам полицейский подполковник не выдержал наблюдения. Он был на полголовы выше Устюжанина, и ветер сильно бил ему в лицо. Мотая головой, Изжогин тоже слез с ящика и наклонился вместе с Виталием Владиславовичем.

— Что там произошло? Что за крики? — Устюжанин не знал, кого спрашивать, потому что сам дальше входа не проходил и не имел информации о том, кто и где расположился. Но ответ пришел откуда-то издалека, слегка напоминая игру в «глухой телефон». Передавали, видимо, слова и фразы друг через друга, причем не сосед соседу, а через определенное число людей. Информация при этом неизбежно должна была исказиться, но проверять ее смысла, времени и, главное, возможности исправить положение не было.

— Там, говорят, поверху смерч прошел. В щель между плитами ворвался, женщину и ребенка с ног сбил, а потом бетонную плиту приподнял и с места слегка сдвинул.

— Не может ветер бетонную плиту поднять, — не поверил Изжогин. — Ему зацепиться не за что. У лежащей плиты парусности нет. Ни ветер, ни смерч…

— Смерч нашу траншею, действительно, перешел, — сказал Устюжанин. — Не самый широкий, но самый быстрый. Их над поселком четыре штуки прогулялось. Этот был узким, но передвигался быстрее всех. Он какой-то, я бы сказал, внешне более сконцентрированный на разрушениях. Резкий, злой и мечется из стороны в сторону. Невозможно траекторию просчитать. А что он может поднять и что не может — не знает никто. Я как-то слышал, что в Ираке смерчем танк на сто метров перебросило. Лет так двадцать назад это было. Наш старый танк «Т-72» вместе с экипажем, а он весит не одну тонну. Что касается «зацепиться»… Плиты не настолько плотно лежат, чтобы ветру не было возможности прорваться. Плиты пустотные, за пустоты и цепанулся, как крюком. Стоило бы посмотреть, но траншея людьми набита, придется чуть не по ним идти.

Старший прапорщик Шевченко, человек, в общем-то, вполне самостоятельный по возрасту и по характеру, воспользовавшись тем, что подполковники отвлеклись и наружу выглядывать больше не стремились, решился сам посмотреть на ураган. Любопытство, бывает, даже старым воякам свойственно. Он встал на ящик, старательно вытянул шею, компенсируя недостаток роста, и тут же чуть не упал с него.