Михаил Март - Погашено кровью

– Буду знать. Только больше я никуда не пойду.

Куркин вытянул руки вперед:

– Видишь, как пальцы трясутся. Хватит.

– Тогда наливай, пора, – предложил Белый.

– Да. Закончим наш обед. Отвлекают.

Сели вокруг ящика. Куркин достал из-под тулупа алюминиевую фляжку.

– Все, хватит, отвоевался.

– Ладно, забудь. – Белый похлопал здоровяка по плечу. – Тебя как звать?

– Куркин.

– А имя есть?

– Вова.

– Разливай, Вова. До Москвы путь долгий, а кошмары остались позади.

– Неужели? – спросил Чижов.

– Во всяком случае, те, что планировались на отрезок от точки А до точки Б.

– Тебе виднее.

Задание было стандартным, без особых выкрутасов, и Сомов оставался спокойным и холодным, как лягушка на листе болотной лилии. Он сидел на подоконнике между шестым и седьмым этажами и думал о предстоящей вечеринке, которую устраивал в честь своего отъезда в Ессентуки. Отдельный кабинет в «Арагви», шашлыки, девочки, вино и ночной поезд. Сомов устал, и зима действовала ему на нервы слякотью и серостью.

Часы показывали четырнадцать ноль одну. Он находился в подъезде больше шести минут, что идет вразрез с инструкцией. К таким мелочам Сомов относился спокойно. Жизнь не вмещается в рамки догм и инструкций, она непредсказуема. У Сомова имелись причины считать себя везунчиком, и он оптимистично смотрел на любые события. Смерть сама знает, когда прийти за тобой, и если тебе суждено умереть от пули, то кирпич не свалится на голову.

К подъезду дома подкатил темно-синий «мерседес». Шофер вышел из машины, обошел ее и открыл заднюю дверцу. Сначала появилась нога, а затем вся туша человека, похожего на старого неуклюжего слона. Он медленно направлялся к дому, держа в руках тяжелый кожаный портфель.

Сомов спрыгнул с подоконника и, спустившись на лестничную клетку шестого этажа, встал возле раздвижных дверей лифта. Мотор подъемника загудел.

Сомов оставался неподвижным. Он ждал человека с портфелем. Скрежет приближающейся кабины нарастал. И вот пришел момент, когда старая несмазанная телега остановилась. Двери разъехались в стороны. Взгляды двух человек встретились. Сомов улыбнулся.

– Добрый день.

Толстяк с портфелем и в старомодной фетровой шляпе не ответил, а лишь коротко кивнул. «Никто не хочет расшаркиваться перед смертью, – подумал Сомов, – а зря. Смерть надо уважать!»

Молодой человек посторонился и позволил солидному господину выйти из кабины. Толстяк свернул влево, к шестьдесят девятой квартире. Сомов прижал ногой раздвижные двери и вынул руку из правого кармана, в которой находился пистолет с глушителем. Толстяк не видел, как черный ствол нацелился в его затылок. Четыре легких хлопка не разбудили бы спящую кошку. Старомодная шляпа отлетела, а лысый череп превратился в кровавый ком. Тяжелая туша повалилась на дверь и начала сползать вниз, оставляя на черной кожаной обивке бурые маслянистые пятна.

Сомов бросил пистолет рядом с телом и вошел в лифт. Двери захлопнулись, подъемник со скрежетом пополз вниз. Сомов стянул с рук тонкие резиновые перчатки и вложил их в пустую пачку из-под сигарет. На площадке первого этажа он надел очки с простыми стеклами и вышел из дома.

Падал мокрый снег, и Сомов поднял воротник куртки. «Мерседес» стоял на месте, а шофер не отрывал глаз от книги. Он любил читать боевики о наемных убийцах.

Настоящий убийца тем временем свернул на дорожку, миновал машину и нырнул в арку. Проходя мимо мусорного контейнера, Сомов оглянулся. Ни души. Он бросил в мусорную кучу очки и мятую пачку из-под сигарет.

В десяти шагах у тротуара стояла белая «шестерка» с грязными номерами. Сомов сел в машину и включил двигатель. В те секунды, пока разогревался двигатель, убийца сорвал с головы черный парик и тонкую полоску усов, приклеенную под носом. Налет кавказской внешности исчез мгновенно с появлением редких рыжих волос и исчезновением грубых черных усов. Наклейки были брошены в пакет и убраны под сиденье.

Машина плавно тронулась с места и направилась к центру города, теряясь в общем потоке движения.

Спустя пятнадцать минут Сомов свернул направо и выскочил на Олимпийский проспект. Три машины ГАИ и десяток нарушителей вели знакомую всем войну. Полосатый жезл мелькнул перед капотом Сомова.

– Сволочи! – рыкнул Сомов.

Он знал маршрут наизусть и мог проехать его с закрытыми глазами.

Он точно знал, что знака здесь не было и они его выставили, чтобы стричь лохов.