Анатолий Ромов - Тень чужака

Они приземлились в Сиэтле. Он понял это после того, как микроавтобус «Скорой помощи» въехал в город.

Больница, в которую его положили, была гражданской. В ней он пролежал восемь дней, научившись за это время вставать с кровати и делать без посторонней помощи пять шагов — ровно столько, чтобы дойти до туалета.

Еще через пару дней он наверняка смог бы выходить ненадолго в коридор. Однако учиться этому ему пришлось уже в госпитале «Леннокс Хилл» в Нью-Йорке, на Ист-сайде, куда он был перевезен после предупредительного звонка Дика.

В «Леннокс Хилле» он понял, что «байярд», который он перевозил с собой самым простым способом, в кармане пижамы, ему вряд ли понадобится. Для врачей, сестер и санитарок он был Парксом. Стопроцентным.

В конце первой недели, проведенной в «Ленноксе», он, надев извлеченный из мешка спортивный костюм, смог доковылять до больничного буфета. Здесь он впервые за долгое время съел нормальный сандвич и выпил кофе. Затем хоть и с трудом, но сам, на своих двоих, вернулся в палату.

После этого похода, лежа без сил на своей кровати, попытался понять: когда он сможет самостоятельно выбраться в город? Выбраться, чтобы позвонить доктору Моретти и узнать, что с Наташей. Для этого ему нужно отъехать как минимум в другой конец Манхэттена. Он скрипел зубами, сам не замечая этого. С момента, когда он оставил Анкоридж, прошло больше двух недель. С Наташей за это время могло случиться все что угодно. В том числе и самое худшее. Он же валяется здесь, не в силах сделать больше ста шагов.

В город он смог выбраться лишь к концу второй недели, проведенной в «Леннокс Хилле».

В мешке, перемещающемся с ним из больницы в больницу, помимо одежды, обуви, документов и денег, находилось также несколько мелких предметов, которыми он пользовался в Минтоукуке. Самым важным из этих предметов была для него сейчас связка ключей.

То, что он сможет попытаться выйти на улицу и сесть в такси, он понял после ужина. Выбраться из госпиталя он, без всякого сомнения, сможет беспрепятственно. Порядки в госпиталях он знал. За выходящими не следят. Но зато очень строго следят за входящими. Если он попытается вернуться в госпиталь обычным образом, через входную дверь, его если пустят, то со страшным скандалом. Ему же сейчас никакие скандалы не нужны.

Сунув в карман спортивного костюма все деньги, которые были в мешке, включая горсть квотеров, а также связку ключей и, на всякий случай, «байярд» в пластиковом пакете, беспрепятственно спустился вниз, на первый этаж. Оглянулся. Коридоры были пусты. Пройдя вдоль одного из коридоров, тронул несколько дверных ручек. Все двери были заперты. Выбрав сторону коридора, выходящую, по его расчету, на Семьдесят седьмую улицу, достал связку ключей. Открыл отмычкой ближайшую к нему дверь. Это был небольшой кабинет — со столом, несколькими стульями и шкафом. Подойдя к окну, убедился: за ним Семьдесят седьмая улица. Мимо окна изредка проходили прохожие. Подумал: сойдет. Если выбрать момент, можно будет влезть в окно так, что никто не заметит.

Открыв все до одного шпингалеты и проверив, открывается ли рама, вышел в коридор. Запер дверь. Убедившись, что его никто не видел, вышел через главный вход. Свернув с Семьдесят седьмой на Лексингтон, взял такси. Попросив водителя отвезти его в Даун-таун, остановил машину около муниципалитета. Отпустив такси, подошел к ближайшему телефону-автомату. Достал бумажку, оставленную в свое время Диком на его тумбочке в госпитале военно-воздушных сил. Посмотрел на часы: двадцать минут восьмого. Разница между Нью-Йорком и Анкориджем — пять часов. Значит, сейчас там двадцать минут третьего. Доктор Моретти должен быть в госпитале.

Опустив в щель несколько двадцатипятицентовиков, набрал номер, бегло написанный на бумажке. Прислушиваясь к длинным гудкам, понял: у него сжало горло.

Трубку сняли довольно скоро. Молодой женский голос сказал:

— Алло?

— Здравствуйте. Простите, можно доктора Моретти?

— Доктора Моретти? — Голос помолчал. — Ради Бога, извините… Кто его спрашивает?

— Скажите: от Дика.

— От Дика? Что… — Голос вежливо откашлялся. — Так и сказать: от Дика?

— Да, так и скажите: от Дика.

— Ладно. — Голос помолчал. — Ладно, хорошо. Сейчас попрошу.

Через несколько секунд он услышал мужской голос:

— Доктор Моретти слушает.

— Здравствуйте, доктор Моретти. Я от Дика. Дик должен был…

— Да-да… — Голос Моретти звучал приветливо. — Все знаю. Все. Дик мне все разъяснил. Вы должны были справиться о здоровье одной девушки. Так ведь?