Дмитрий Красько - За флажками

— И что это нам дает? — спросил Ян, имея в виду итоги разговора с ментом.

— Гаечным ключом по голове это нам дает, — отозвался я, имея в виду общую ситуацию.

— А ключик-то на тридцать два, — вставил свое веское слово Генаха Кавалерист.

Он заметил нас, проезжающих мимо, догнал и набился в компанию. Любопытство — не порок, а Генаха, соответственно, человек без особых пороков. Просто он любил поучаствовать в чем-нибудь, что способствовало выбросу адреналина в кровь. Спорт, правда, в его хобби не входил, потому что Кавалерист органически не воспринимал никаких правил. По той простой причине, что их нужно было соблюдать. А для этого требовалось включать мозги. Включать мозги Генаха тоже не любил. Единственные правила, которые он выучил и старался соблюдать — это правила дорожного движения. И то потому, что его папа был дальнобойщик, а мамы не было совсем, и маленький Кавалерист часто колесил с папой по большой России. Потому и школу не закончил, имея за плечами шесть классов. Зато на права сдал с блеском, и с тех пор свою голову больше ничем не загружал.

— Я так думаю, что хуже, чем есть, вы влипнуть не могли, — Генаха продолжил свою мысль о ключе на тридцать два. — И еще я думаю, что вам кирдык. Прямо сейчас можно места на кладбище заказывать, чтобы через пару дней суеты меньше было.

— Спасибо тебе, добрый человек! — повернулся к нему Ян. — Вот чего нам сейчас не хватало, так это искренней дружеской заботы и участия. И ты не отказал. Огромное тебе наше человеческое, спасибо.

— Всегда готов, — лениво отмахнулся Генаха. — Но я вам, в натуре, не завидую. Про место на кладбище я, может, и погорячился, только не сильно. У вас сейчас главная надежда — менты. Что они по-быстренькому переловят Пистона и всех его пацанов. Только это нереально — у Пистона команда побольше всей городской милиции будет. По-любому кто-нибудь на воле останется и продолжит дело. Так что я только один выход вижу — линять вам надо отсюда, парни. Куда-нибудь подальше. На Запад. Или на Дальний Восток.

— Ага, — буркнул я. — Может, еще фамилию поменять и пластическую операцию сделать? У Яна этих мыслей уже мелькало.

— И я бы предложил, — очень серьезно кивнул Генаха, — если бы не знал, что вы меня с таким предложением нахрен пошлете.

— А с твоим «линять куда подальше», выходит, не пошлем? — саркастически осведомился я.

— Может, и пошлете. Только сначала скажите, положа руку на левую титьку — у вас есть еще какие-нибудь варианты?

— Да нету особых вариантов, — Ян досадливо щелкнул языком.

— И все равно, — не сдавался я. — Глупо это как-то. За Литовца не скажу, а у меня в других городах если и есть родственники, то я с ними отношений никогда не поддерживал. Представляешь, какими глазами они посмотрят на меня, если я заявлюсь к ним теперь и скажу: «Здравствуйте, я ваш родственник и меня нужно спрятать, потому что на меня охотятся нехорошие шлимазлы»?

— Вот как раз ты-то, Мишок, и без всяких родственников в любой жопе без мыла проживешь! — отрезал Генаха. — Яну, я бы сказал, посложнее будет. С его бабой и двумя пацанятами.

— Двумя с половиной, — поправил я.

— У меня ж баба беременная! — застонал Ян, которому опять наступили на больное место.

— О как! — удивился Генаха. — Ловко ты подгадал.

— Да пошел ты! — отмахнулся Литовец и впал в кому.

— Не-е, Генаха, — задумчиво протянул я. — Я в этом городе с перерывом на армию тридцать лет прожил, и если меня закопают в землю, то пусть это случится здесь. Я остаюсь. Вот только с вооружением у меня нынче совсем плохо.

— У тебя же такой арсенал был! — Генаха удивленно посмотрел на меня. — Что, в милицейский музей сдал?

— Я похож на дебила? Просто арсенал дома, а мне туда соваться не с руки — наверняка там засада.

— Ну, со стволом я тебе помогу, — сказал Кавалерист. — Только все равно зря ты рогом уперся. Слинял бы куда-нибудь в Чегдомын или в Ноглики, и хрен бы тебя там Пистон нашел.

— Не хочу я в Чегдомын. И в Ноглики не хочу. Я там никого не знаю.

— Зря, Мишок, очень зря. Я, конечно, к вам с Яном здорово привык, хорошо работали вместе. А покуролесили в свое время как! — он, слегка погрузившись в воспоминания, блаженно прикрыл глаза. — Но мой вам совет — делать ноги.

— Слушай, — я не выдержал и разозлился. — Что-то уж больно ты нас из города спровадить хочешь. Что за фигня?

— Для вас стараюсь, — обиделся он. — Я, Мишок, конечно понимаю — ты парень боевой, бравый, тебе на войну сходить — что два пальца обсосать. Я знаю, что из твоих врагов половина в тюрьме, а вторая на кладбище. Только Пистон-то не из их числа будет. Он тебе не по зубам…