Дмитрий Красько - Хозяин

Мы с Генахой синхронно развернулись и потопали к своим машинам. Только он монтировку по пути подобрал. Хе, как я совсем недавно в скверике! Только там меня шепелявый немножко меньше попортил. Впрочем, с шепелявым я был один на один, так что особо гордиться нечем.

У машины Кавалерист грустно посмотрел на меня единственным работоспособным глазом и сказал:

— Я домой, Мишок. Отработался. Минут через пятнадцать шары, наверное, вообще заплывут. Ничего не увижу. Надо не забыть Рамсу позвонить — пусть подъедет, машину заберет. — Рамс был сменщиком Генахи.

— Извини, — сказал я.

— Брось, — отмахнулся он. — Сегодня — я тебе, завтра — ты мне. Мы же в связке. Только Бэка тебе самому искать придется. Объяснишь ему, что почем, хоккей с мячом…

— Объясню, почему не объяснить, — я пожал плечами. — Объяснялку пока не оторвали.

— Какие твои годы? Оторвут еще. Верной дорогой двигаешься. — Подумал и добавил: — Похоже, Мишок, крупно ты влип. Ты это… Оборачивайся почаще. Как бы кого лишнего за спиной не оказалось. Ладно, бывай.

— Побываю, — я вздохнул. Совершенно искренне, кстати сказать.

Генаха, кряхтя, уселся в свою машину, развернулся и уехал, махнув мне рукой на прощанье. Я проводил его взглядом, подумал и решил, что мне тоже не мешало бы переместиться подальше от автовокзала. Какой-то он был негостеприимный сегодня, если вы понимаете, о чем я.

И, отъезжая, не смог отказать себе в удовольствии — посмотрел в зеркало заднего вида. А в нем показывали захватывающее кино про то, как менты деловито собирали с асфальта наших недавних противников.

Искать Бэка наудачу в миллионном городе было все равно, что забивать гвозди отбойным молотком. Я никогда не делал второго, и я не собирался сейчас заниматься первым. Потому что был несколько выше этого. В интеллектуальном смысле.

Я знал одно — на обед Бэк приедет в кафе «Золотое Зеро». Во-первых, потому что там вкусно готовили. А во-вторых, потому что там обедало подавляющее большинство подвижного состава третьего таксомоторного. Если, конечно, не случался загородный рейс. Но загородные рейсы — событие редкое, иной раз его по месяцу ждешь, поэтому я надеялся, что нынче Бэка чаша сия минует. И, следовательно, мне удастся пересечься с ним. Бэк бы мне, конечно, за такое пожелание благодарность не объявил, поскольку «дальняк» — дело выгодное и вообще мечта любого таксера, но у меня были серьезные основания. Разве нет?

Однако до обеда оставалось еще без малого два часа, и за эти два часа меня могли закопать, откопать и еще раз — контрольный — закопать. И все из-за какого-то проклятого ножика с ключиком. О котором я, между нами, девочками, говоря, до сих пор знал до обидного мало. Только то, что при первой возможности мне за этот ножик отвинтят башку. От этого знания, впрочем, не было никакой выгоды — только мурашки на затылке время от времени.

Забавно, но осознание существующего положения вещей неожиданно вдохновило меня на трудовые подвиги. Все равно два часа до обеда нужно было как-то убивать. А машину, безостановочно мотающуюся по городу, гораздо труднее локализовать, чем стоящую где-нибудь в отстойнике. Я, между прочим, лишний раз убедился в этом буквально только что — на автовокзале. В общем, я решил немного поработать. На благо третьего таксомоторного и, чуть-чуть — на себя, любимого. А потому запрятал мысли о ножике подальше, выбрался на большую дорогу и принялся шарить глазами по обочине, привычно выискивая протянутую руку страждущих.

Долго искать не пришлось. Я и двухсот метров от автовокзала отъехать не успел, как увидел его — мужика с пятью баулами. Пыхтел, сопел, надрывался, но самоотверженно пер вперед, изображая мула. Какого черта он не подцепил какого-нибудь парня из первого таксопарка — ума не приложу. Я сбросил скорость до позорных десяти километров в час и пополз вдоль бровки, с интересом разглядывая фаната пеших прогулок.

Тот услышал шум и обернулся. Сообразив, что я, собственно, такси, необычайно обрадовался, побросал на асфальт баулы и призывно замахал рукой. Словно боялся, что я его таки не замечу и проползу мимо. Я еще больше удивился — совсем нелогичный дядька, однако. Но все-таки остановился.

— Довезешь? — натужным от надежды и усталости голосом спросил он.

— Нет, — хмыкнул я. — Сейчас вот портрет твой нарисую и дальше кататься поеду. Садись. Для чего я, по-твоему, останавливался?

Он побросал свою поклажу в багажник, сел в машину и, откинувшись на сиденье, счастливо выдохнул: