Дмитрий Красько - Хозяин

— Не пойду, — подтвердил третий.

— Ну, как скажешь.

И прогремел выстрел. Кто-то заполошно крикнул:

— Нахрена, Кар?!

Самое время мне было обозначиться на сцене, где, судя по всему, намечалась изрядная неразбериха. Хотя, откровенно, с куда большим удовольствием я бы остался стоять на месте, слушая комплементы в свой адрес. Потому что все, что они тут наговорили, было, натурально, комплементами. Но лучшего момента для появления перед публикой представить было невозможно. И я появился.

Присутствующие, как бы ни были захвачены только что завершившимся скандалом, меня заметили. И окаменели. А я, воспользовавшись этим, поспешил изучить расстановку сил.

В холле — который хоть и был поменьше своего собрата в городском особняке, но все равно поражал своими размерами — находились пятеро живых и один неживой. Видимо, тот самый обладатель третьего голоса, повздоривший с Каром. Теперь он лежал посреди помещения, раскинув руки и уткнувшись лицом в пол, а Кар стоял на лестнице, ведущей на второй этаж, и сжимал в опущенной руке «Наган». В его облике произошли определенные перемены — на нем были уже не только трусы, но и брюки с рубашкой.

Что касается оставшейся четверки, то она сосредоточилась у большого окна по правую сторону от входа. Двое, вооруженные карабинами, сидели на колесных стульях и держали оружие как угодно, только не по уставу. Еще один, с «Береттой» в руке, притулился левой ягодицей на огромную кадку с чем-то вроде пальмы. У окна, видимо, в роли наблюдателя, стоял Желтый, тоже сжимающий в руке «Беретту». На момент моего появления он пытался понять, что творится во дворе, подглядывая в щелку, образованную путем подгибания плотной темной шторины.

Но, говорю, к моему появлению они оказались не готовы. Шевелиться начали лишь целую секунду спустя. А я вот не стал ждать результатов этого шевеления — поднял «Калаш» и полоснул по холлу длинной очередью, стараясь в первую очередь обезвредить обладателей карабинов.

Получилось. Они слаженно, как после долгих тренировок, попадали на пол, уронили карабины и разом потеряли интерес к происходящему.

Упал и хуцпан, просиживавший штаны на кадке с растением. Но этот упал с целью расстрелять меня, для чего поднял руку с «Береттой» и четыре раза нажал на спуск.

Пару раз отметился и Кар. Но этот стрелял явно для очистки совести, почти не целясь. После чего, от греха подальше, смотался на второй этаж. Наверное, воспоминания о предыдущей встрече смелости и оптимизма ему не добавляли.

Но там, куда они стреляли, меня уже не стояло. Меня уже, можно сказать, лежало метрах в пяти от этого места. Я был довольно надежно укрыт телом обладателя третьего голоса, нырнув под его защиту сразу после того, как закончил стрелять. А когда закончили стрелять мои противники, откатился чутка в сторону и выпустил очередь в шустрого обладателя «Беретты», который перед собой никакой защиты не имел, в связи с чем безвременно скончался.

После позорного бегства Кара в холле, по моим сведениям, должен был остаться только Желтый. Но где он находился, я сперва не сообразил. И только приглядевшись повнимательнее, увидел две ноги, торчащие из-за кадки с пальмой. Как он туда уместился — ума не приложу. Кадка, конечно, была солидных размеров, но не настолько, чтобы спокойно прикрыть собой взрослого мужика. А тот укрылся. Наверное, скрючился в три погибели, и таки достиг своего. Почти.

— Вставай! — потребовал я. — Я тебя засек.

— А ты в меня стрелять не будешь? — спросил Желтый. Осторожный, гад.

— А ты глупости делать не будешь?

— Я не буду, — заверил он и отбросил пистолет. Потом осторожно выполз из-за кадки и поднялся на ноги. — Что мне дальше делать?

Я задумался. Будь это последний противник, вопросов бы не было. Но где-то по второму этажу бегал невменяемый Кар, и оставлять Желтого в тылу я не видел резона.

И тут появилась мысль. Ее можно назвать иезуитской, но мне она понравилась. Ежели Кар засел в засаду и караулит того, кому вздумается подняться по лестнице, то пусть первым идет Желтый.

— Давай-ка, дружок, на второй этаж, — я повел дулом автомата в направлении лестницы. Желтый все понял и побледнел. Открыл было рот, чтобы поспорить, да передумал. Перепалка Кара с обладателем третьего голоса и, главным образом, ее последствия, бесследно не прошли.

Приподняв руки до уровня груди, он подошел к лестнице и стал медленно подниматься. Я последовал за ним, держась метрах в трех. Если Кар затеет стрельбу, я надеялся, что успею засечь его местонахождение.