Дмитрий Красько - Хозяин

— У тебя есть нож…

— Про нож я понял. Давай о моих сокровенных желаниях. Ты хочешь сказать, что пойдешь сейчас в туалет и утопишься в унитазе?

— Нет, это чересчур, — он отодвинул мои слова ладошкой подальше. — Я тебе, скажем, денег за нож предложу. Скажем, двадцать тонн баксов.

— Гы, — сказал я.

— Понял, — сказал Кар. — Пятьдесят тонн.

— Гы-гы, — сказал я.

— Сто тонн. Слушай, давай я прямо сейчас отвалю тебе двести кусков, и мы разбежимся друзьями?

— Ты меня ни с кем не перепутал?

— Ты жадный! — выдохнул Кар. — Хорошо, пол-лимона. Это моя последняя цена. Прикинь — пятьсот кусков валютой за десять минут!

— Кар, — я усмехнулся. — Я сюда не ножиками торговать пришел. И то, что ты сейчас несешь — есть полная чушь. Ну, дашь ты мне эти бабки — и далеко я с ними уйду?

— Куда захочешь, туда и уйдешь, — заверил Кар. — Ты шустрый малый.

— Бери деньги, Мишок! — полузадушено пискнул Комик.

— Видишь, и кореша тебе советуют деньги брать, — заметил Кар.

— Дурак ты, — ответил я. — Если думаешь, что я поверю, будто ты мне спокойной жизни дашь, то ты — дурак. Все равно ведь завалить попробуешь.

— Если у меня будет нож, то на хрен ты мне нужен?

— На хрен — не нужен. Просто для поддержания престижу. Ты ведь меня уже пару раз пытался достать.

— Ну, чувак! — он развел руки в очень красноречивом жесте — мол, извиняй. — Кто старое помянет, тому, как говорится… Да и повод у меня был веский, сам понимаешь.

— А сейчас твои орлы внизу просто так с автоматами наизготовку стояли? — перебил я. — Нет, Кар. Ты сразу решил, что живыми нас сюда даже не впустишь. А про «выпустить» — я вообще молчу. Ты ведь не знал, что твои уроды еще и дебилами окажутся.

Лицо Кара постепенно стало каменным. Он понял, что попытка договориться безнадежно провалилась. И открывающаяся вследствие этого перспектива радостной ему не казалась. Поэтому спросил тусклым голосом:

— И что ты сейчас делать собираешься? Ты ведь меня не убьешь, а? Ты ведь не убивец, а простой таксист, верно?

— Нет, — я медленно покачал головой. — Я не простой таксист. Я очень хороший таксист. И кто тебе сказал, что таксист не может быть убивцем? Тем более, когда вопрос ребром: либо ты — меня, либо я — тебя? Ты забыл одну маленькую, но очень вонючую деталь, Кар. Между нами — смерть Бэка. Так что какая может быть торговля ножиками?

— Да-а, — задумчиво протянул он. — Недооценил я тебя, фрайер. Мне бы, дураку, просечь мазу, еще когда ты Желтого на стволы развел. А когда ты еврея завалил — вообще все понятно стало. Только я, дурак, ни хрена не понял. Зря ты, кстати, «Крузак» спалил. Он сто пятьдесят кусков стоил. Новый совсем, не надеванный ни разу. Муха не сидела. Жалко.

— А человека, которого вместо себя подставил — не жалко? — я вынул из заднего кармана бумажник Штейнмана и бросил его в сторону Кара.

— А я ему бабки за риск мослал. И бабки нехилые. Вот он их и отработал. А честно скажи — ты ведь его со мной, как живого попутал, да? Ведь похож был?

— Не хочу тебя расстраивать, только я, когда его увидел, твоим портретом насладиться еще не успел. Если бы мне в тот момент ткнули пальцем в черного негра и сказали, что он — это ты, я бы поверил.

— Да, — вздохнул Кар. — Лоханулся я. Евреем можно было и не рисковать.

— Однозначно. Лучше бы этого барбоса лысого, — я обернулся и кивнул на наколотого, — послал. Все равно он урод, дебил и толку от него никакого нет.

— Тоже не вариант. Ты его уже видел. А с евреем мог бы и договориться, — Кар осклабился. — Все-таки, одной нации люди.

— Я не еврей, — возразил я. — Просто меня в детстве к логопеду не водили.

— Не понял. Ты же сам сказал, что на Привозе торговать учился.

— Не торговать, а торговаться. Я тебе наврал про Привоз. Я к Одессе вообще ближе, чем на тысячу километров, не приближался. Я люблю врать. Ладно, замяли. Все равно двойник тебе больше не понадобится. Зачем ты Бэка убил?

— Да какая разница? — отмахнулся Кар. — Не только из-за ножа, чтобы тебя совесть не мучила. Я его хотел как-то на пару клиентов подписать, а он не подписался. Он меня по бороде пустил. А я не лох, чтобы меня по бороде пускали. Да и Борю он зря завалил. Боря — кореш. Ладно, хорош воздух перемалывать. Собрался мочить — так мочи. Или слабо безоружного?

И он победно усмехнулся.

Я смерил его оценивающим взглядом. Сытый и самоуверенный. Даже в такой ситуации. Самообладание — отменное, за одно это его можно было уважать. А мне как-то не уважалось. Даже странно.