Лев Пучков - Тигр в камуфляже

Пару раз вяло рванувшись, Иван затих. Вскоре откуда-то возник плешивый головастик. Плотоядно улыбаясь, он уселся верхом на небольшой табурет с колесиками и, смешно отталкиваясь ногами, вплотную подъехал к распростертому в кресле пленнику.

— Всем привет, — буднично произнес он. — Предвосхищая ваши вопросы, спешу заверить — больше я вас тиранить не буду. Это последнее испытание, после которого я вас того… эмм… отпущу, короче. Сейчас подойдет один товарищ, мы быстренько вас обработаем — и делу конец.

— А я уж подумал, что вы меня прописали при вашем учреждении. — Криво ухмыльнувшись, Иван хотел было уже выложить этому мерзкому коротышке все, что он о нем думает, разумеется, непечатными оборотами, но передумал. Наткнулся вдруг на настороженный колючий взгляд — взгляд маленького хищного зверя, который сквозь прутья решетки смотрит на посетителя зоопарка и раздумывает: укусить его за руку или взять ненормативное лакомство…

Коротышка сполз с табурета и, пробормотав:

— Сейчас все узнаете, я вам тут кое-что расскажу… — принялся расхаживать перед креслом, поглядывая на часы и собираясь с мыслями.

— Что узнаю? — заорал (вернее, сделал попытку заорать) озверевший Иван. — Опять будете меня пилюлями пичкать? Хотите наркоманом сделать, а потом состряпать крутой репортаж «Российские офицеры — наркоманы!». Скандал в прессе и все такое прочее… Да?

— Вы страдаете манией величия, — презрительно скривился Пульман. — При чем здесь — скандал в прессе? Я вообще на дух не переношу все эти пресс-конференции, брифинги… — При упоминании о брифингах Иван болезненно поморщился. — Нет-нет, сокол мой сизокрылый… У меня в отношении вас совсем другие планы.

Тут он уставился на Ивана, буравя узника своими бусинками, в которых тот с удивлением уловил какой-то сумасшедше-ликующий огонек. Этакую нездоровую искорку…

— Знаете, если объект достаточно интересен мне, я ему, как правило, всегда рассказываю, что его ожидает, — заявил он. — Вот и вам… Вам я тоже расскажу…

— Может, не стоит? — Ивана совсем не воодушевляла перспектива быть посвященным в какие-то каверзы не вполне понятного характера. — Я уж как-нибудь так… пешком постою. Меньше знаешь — лучше спишь.

— Да нет уж — расскажу. — Пульман беспечно отмахнулся от его протеста. — Мне это доставляет какое-то странное удовольствие — даже сам не понимаю, отчего так… Ну, а у вас… У вас просто нет выбора — вы даже уши не в состоянии зажать. Руки заняты.

— Ну — валяйте, — покорился Иван. — А потом башку отрежете? В знак благодарности?

— Что вы, право, — ласково прокудахтал Пульман. — Ваша голова мне еще пригодится… Эмм… Так вот. Один мой приятель — весьма перспективный нейрохирург — придумал очень забавную штучку. Собственно, придумал все я, но, надо признаться, в нейрохирургии я полный профан… А он просто развил мою мысль, апробировал многократно на практике — и знаете, получилось очень даже недурственно. Не буду распинаться — вы ведь тоже профан, — но спешу заверить, что получилось гениальное открытие, равного которому, насколько мне известно, мировая наука пока что не знала. Нет, были жалкие потуги добиться чего-то в этом роде, но — увы… А у нас все получилось просто потрясающе. Но, с другой стороны — мы применяли весьма нестандартные методы, да и база у нас для испытаний — практически без ограничений'… эмм…

— Короче, Склифосовский, — вяло перебил его Иван. — Чего вы там напридумывали? «Олвейз» с турбонаддувом? Или «Тампакс» с реактивными крылышками?

— Короче так короче. — Хозяин кабинета ничуть не обиделся. — Суть такова: на голове отдельно взятой особи, в определенном месте, пробивается дырочка. Ма-а-а-аленькая такая дырень. Затем специалист производит с мозгом кое-какие манипуляции, используя лазерный скальпель — вот он, родимый. — Тут Пульман приблизился к приспособлению конической формы на штативе, от которого отходил толстый пучок с разноцветными проводами, отечески обнял его и погладил по матово отсвечивающей поверхности. — Мне, знаете ли, стоило определенного труда заполучить сие чудо техники. Ну да не в этом дело… в общем, после некоторых манипуляций с серым веществом в голове человечка происходят необратимые процессы. Человек становится роботом, способным действовать по заданной программе. Зомби то бишь, как вы изволили заметить… Ключом к программе является своеобразный код — набор слов, который вводится в подсознание через определенное время после операции.