Сергей Самаров - На войне как на войне

— Что?

— Секретаршу уволь. Наталью Викторовну...

Захватов смерил капитана долгим взглядом. Таким долгим, что у самого шея заболела и потребовалось подавить на нее тяжелой лапищей, чтобы восстановить кровообращение.

— С ней сейчас уже беседуют мои ребята. Сделка состоялась. И Югов понял, что у него уже не будет обратной дороги. На диктофоне в руках Захватова слабо светился красный индикатор — запись идет.

Даже в самых чистых и самых фирменных поездах, даже в лучших вагонах все равно существует неистребимый запах железной, дороги. Мне довелось однажды ехать в поезде по самой крокодильей Африке, где нет линий электрических передач и не скоро они там появятся. Единственный на всю округу холодильник стоит в бунгало очередного племенного короля и работает от дизельной электростанции. Электростанция, в свою очередь, устроена в соседнем бунгало, что принадлежит капризному шаману племени. Если шаман рассердится, то королю придется пить горячее пиво. Но маломощная ДЭС, к сожалению, не в состоянии заставить двигаться локомотив. В отсутствие электричества африканские поезда тягают старенькие паровозики с высокими трубами. Вот тогда, впервые попав в вагон этого поезда, я и обратил внимание на особый запах угольной пыли. Запомнил. И сейчас легко ощущаю его в любом поезде любой страны. Даже в чистоплюйской наэлектрилизованной Европе, которую тоже довелось полностью пересечь. Откуда запах берется там, где угля нет и в помине, — неизвестно. Но факт остается фактом, и мой нос меня не подводит.

Билет я взял в купейный вагон. Попутчики попались странные. Не слишком горят желанием разговаривать. Как поздоровались при посадке, так и посчитали свой долг общения выполненным. Полная женщина, сразу плотно усевшись против меня, стреляет по сторонам всех подозревающими глазами и не отрывает руки от поясной сумки, которую спрятала под три спортивные майки. Вид при ее фигуре, мягко говоря, не совсем спортивный, а в трех майках в такую погоду жарко будет даже бегемоту, сидящему в своем болоте. Челночница с базара определяется в ней сразу. Челноками поезд в основном и заполнен. У них система закупки билетов отлажена. Только неудачники попадают в вагоны купейные, большинство едет в плацкартных. Там у них своя клановость и общие разговоры. Друг друга знают и понимают. Отпускники и командированные пробиваются в поезд с трудом.

Двое мужчин с верхних полок, судя по всему, бизнесмены не слишком большого полета — какие-нибудь посредники в каких-нибудь коммерческих операциях. Те, у кого полет большой, понятно, на самолетах летают. Этим же самолеты не по карману, но парни стараются держаться уверенно, и в глазах сквозит легкое презрение к неторгующему миру, каковой я в купе представляю в единственном числе. Они меня вычислили сразу по открытой профессиональной улыбке. Хороший киллер всегда улыбается открыто, а я киллер хороший. Не профессию парни, естественно, вычислили, а непринадлежность к их классу. Если бы вычислили профессию, взгляды были бы иными. И, может, им вообще расхотелось бы ехать.

По манере поведения и по настороженным взглядам я сразу сообразил, что едут все трое до конца — в Первопрестольную, и едут с большими деньгами. При этом уверены, что каждый готов обокрасть их — стоит только отвернуться. Бедные, плохо же им спаться будет. Кроме того, подобные люди всегда с недоверием относятся к попутчику, который выходит раньше. А мне выходить как раз на половине дороги. Значит, будут за мной внимательно присматривать.

Ладно, доедем...

Обыкновенная вокзальная провожающая суета кончилась быстро. Поезд тронулся. Началась суета другая — устройство пассажиров в купе, окрашенное желанием получить максимум удобств или хотя бы минимум неудобств. Между двумя видами суеты существует непродолжительный промежуток времени, когда пассажиры еще цепляются взглядом за перрон и за провожающих. Что, улыбаясь своим мыслям, не преминул сделать и я. Меня интересовали те трое, что стояли при входе на перрон с большими дорожными сумками. Я их вычислил издали, когда они высматривали кого-то в толпе. С каждым поочередно мой взгляд встретился. Я приблизился. Рассмотрел. Теперь они так старательно искали не меня, с предельной внимательностью разглядывая других пассажиров, что я их сразу выделил. Выделил я их и по другой причине. Один из парней работает могильщиком в бюро ритуальных услуг. Однажды я видел его в конторе и один раз на кладбище, когда помогал товарищу хоронить родственника. Впрочем, чего-то подобного я и ожидал. Труповоз должен был отправить группу обеспечения деятельности моей группы обеспечения. То есть подстраховался, жирный боров. Дополнительная команда «чистильщиков». Двое — русские, третий — явно азиатского происхождения. И одет с азиатской неаккуратностью. Мятые, мешкообразные брюки словно специально приспособлены для переноски ведра экскрементов. Так все азиаты и кавказцы на базаре одеваются. Униформа.