Сергей Самаров - На войне как на войне

— Чем этот парень занимается?

— Наркотой. Оптовик. Скупает большие партии и развешивает. У него целая сеть реализаторов работает по квартирам. Реализаторов брали — его никто не сдал.

— Подружка тоже имеет дурные привычки?

— Нет. Она пьет и пьяная скандалит.

— Вот такие мне и нравятся больше всего...

Это опять сказалась моя привязанность к нестандартной маскировке. В самом деле, кто, занимаясь моим ремеслом, пожелает попадать в скандалы? Вывод — я не занимаюсь этим ремеслом. Соображай, капитан, независимо от выпитого. Иначе грош тебе цена как профи...

Хотя я, кажется, начал метать бисер перед свиньями. Капитан уже дошел до той кондиции, когда мои сложные методы ему абсолютно непонятны. И могут привести только к обратному эффекту.

Я опять посмотрел на часы, скорчил недовольную гримасу и неторопливо принялся за уничтожение съестного. Во-первых, потому, что почувствовал элементарный голод. Во-вторых, потому, что когда-то изучал психологию. И знаю, что любой человек, сидящий напротив жующего за тем же столом, будет испытывать дискомфорт. Даже пьяный должен понимать, что он мешает, и удалиться.

Югов понял. Но все же сделал слабую попытку продолжить знакомство:

— Может быть, пересядете за наш столик? Когда ваш товарищ появится, вернетесь...

— Я не официант, чтобы таскать туда-сюда тарелки, — ответил я почти грубо.

— Тогда мне остается пожелать вам приятного аппетита. И попрощаться.

Ему в самом деле ничего другого не оставалось. И я кивнул, потому что разговаривать с набитым ртом не люблю. Сам себя с трудом понимаю.

Еще рюмка коньяка. Без тоста и без чоканья. Маленькими глоточками, со смакованьем. Без ненужных разговоров. В гордом одиночестве. Так вкус напитка чувствуется лучше.

На часы я посмотрел еще трижды за непродолжительный период. Потом потанцевал с какой-то блондинкой, потом с ее подругой брюнеткой. И постоянно ловил взгляды из-за столика, где сидели офицеры ФСБ. Потом две девицы уже сидели за моим столиком и хохотали так, что музыку было слышно плохо. А я рассказывал анекдоты.

Вскоре я попросил официанта рассчитать меня. Он кивнул и быстро принес счет. Я глянул в бумажку, сунул ее в карман и расплатился. Сдачу взять не забыл. Но на чай тоже дал. Чтобы не выглядеть перед девицами слишком жадным. Судя по тому, как они следили за этой процедурой, содержимое моих карманов интересовало и ту и другую.

Из ресторана мы вышли вместе. Подруги уверенно вели меня под руки, как на эшафот. Хотелось надеяться, что они хотя бы не «щипачки».

— Куда? — спросил я.

— У тебя хаты нет?

— Увы... Жена дома...

— Поехали ко мне, — предложила блондинка. — Правда, у меня только комната в коммуналке...

— А у меня сегодня мамаша дома. Скандалить будет... Пьяная...

У всех свои неудобства.

Я остановил такси. Дорога заняла десять минут. Девицы вышли, я остался в машине, якобы чтобы расплатиться с водителем, но захлопнул дверцу и скомандовал со смехом:

— Поехали...

Таксисты видели в своей жизни много странных ситуаций. И потому удивить их труднее, чем невозмутимую статую Будды. Этот тоже не удивился, только коротко глянул на меня со смешком. Подумалось тут же, что таксист — очень удобный вариант для связника. Надо будет этот вариант обдумать.

— Куда?

Я назвал свой адрес.

Он включил скорость и надавил на акселератор. Высадил меня на нужном перекрестке. Там под фонарем я прочитал оборотную сторону второго листка ресторанного счета. Куратор подал его вместе с первым — счетом настоящим. Не терпелось мне узнать, что за срочность возникла во встрече, — в данном случае, читая так открыто, я не пренебрег осторожностью. Вдруг меня ждет сообщение, что появляться дома мне нельзя? Такое тоже возможно. Значит, надо прочитать срочно. В первый же момент, когда я один остался. Тем более что со стороны любой при виде меня подумает, что человек рассматривает бумажку с адресом. Ничего странного.

Куратор открытым текстом, только кодируя отдельные выражения, сообщил, что персоной капитана-инвалида Ангелова сильно интересуется ФСБ. Причем занимается им не местная Контора, а головное управление. Из Москвы прибыли генерал-майор Легкоступов и майор Мороз. Специально по мою душу. Кроме того, куратор просил вспомнить, что может сильно занимать ФСБ в том периоде моей жизни, когда я лечился в госпитале после ранения в голову. Того ранения, которое и привело к инвалидности. От меня потребовали обо всех вынужденных и случайных контактах с ФСБ докладывать немедленно. И просили быть осторожным.