Александр Зубов - Десантный вариант

— Все готово, — доложил Ханох, держа дверь на мушке своей винтовки.

Через минуту у двери дома диверсанты сложили ящики один на один. Штромберг открыл крышку верхнего ящика и положил внутрь радиоуправляемый заряд, установив его на неизвлекаемость. Группа держала оружие наготове и ждала команды Михаила. Наконец он махнул рукой, и диверсанты растворились в ночи.

Первыми шли Штромберг и Орлов. Михаил все время держал винтовку с глушителем наготове. За ними на расстоянии пятнадцати-двадцати метров цепочкой двигались остальные. Слышно было, что впереди шумит горный ручей.

На повороте к нему у небольшой скалы Штромберг и Орлов лоб в лоб столкнулись с Джума Ханом. Начальник штаба сразу же заподозрил неладное, увидев командира инструкторов из священной земли Саудовской Аравии, шедшего рядом с пленным кяфиром, вооруженным автоматом. Он потянулся к «стечкину» [57] Пистолет Стечкина — 20-зарядный советский пистолет. , висевшему в кобуре на поясе, и, отвлекая внимание ночных врагов, спросил:

— Ахмадуддин, куда ты идешь с этим шурави?

Штромберг-Ахмадуддин молниеносно оценил ситуацию. От его внимания не ускользнуло, что рука Джума Хана, как змея, сползала к пистолету. Не отвечая душману, он выстрелил, и Джума Хан упал, схватившись за руку. На рукаве его широкой национальной рубахи расплылось темное пятно крови.

Орлов выхватил нож добить врага. Душман сквозь боль простонал:

— Не убивай меня, кяфир. Я скажу тебе нужную весть.

Штромберг, не отводя винтовку от афганца, произнес:

— Говори, Джума Хан.

Начальник штаба, затравленно переводя взгляд с Орлова на Штромберга, спросил:

— А вы меня потом не убьете?

Михаил раздраженно стукнул в грудь духа стволом:

— Говори, собака, не торгуйся!

Но Джума Хан повалился, теряя сознание. Разозлившийся Штромберг выдавил:

— Ну, сейчас я тебе помогу!

Он достал пластмассовый пенал и вынул из него что-то похожее на шприц. Сильно надавив им на руку духа прямо через одежду, Михаил сделал ему укол. Душманский начальник пришел в себя и, прижимая кровоточащую руку к груди, сказал, кивая на Орлова:

— Этих кяфиров предал свой сайд-шурави из большого штаба. Он не воюет с нами как воин, но командует там, в Кабуле. Он работает на нас. Кто — я не знаю. Знает Амирджан.

Штромберг слушал молча, не переводя Александру. Подошла остальная группа из семи диверсантов. Они окружили лежащего душмана, настороженно глядя по сторонам. Штромберг приказал Ханоху:

— Ты поведешь его на уздечке. Он нам пригодится. Если что, кончай сразу.

Бородач согласно кивнул и накинул на шею душману леску-уздечку. Это приспособление позволяло безопасно вести пленника, потому что при малейшей попытке уйти от ведущего уздечка мгновенно затягивалась стальной петлей, принося резкую боль. Ханох обыскал Джума Хана, ничего не нашел и, отстегнув кобуру со «стечкиным», протянул ее Орлову. Александр с удовольствием принял оружие, которое могло пригодиться в любую минуту.

Штромберг, нагнувшись над сидящим пленником, спросил:

— Джума Хан, ты, конечно, знаешь пароль постов?

Душман, помедлив секунду, ответил:

— Знаю.

— А можешь провести нас в обход их? — снова спросил командир группы.

— Да, смогу, — ответил начальник штаба.

— Если ты обманешь нас, ты сразу умрешь. И я сделаю так, что все моджахеды Чарикарской долины будут знать, кто предатель, и проклянут весь твой род, — предупредил Штромберг и приказал Ханоху: — Перевяжи его! Надо идти.

Штромберг-Ахмадуддин вынул из нагрудного кармана мини-рацию радиоуправляемого заряда и произнес на дари, зло ухмыльнувшись:

— Во имя Аллаха милостивого и милосердного!

И нажал кнопку подачи сигнала. Диверсанты улыбнулись, глядя друг на друга. Сильный взрыв в лагере душманов поднял огромное зарево пламени. Эхо понеслось над мрачными горами Панджера.

До самого рассвета группа диверсантов шла, не делая привала, ведь на карту были поставлены их жизни. Орлов с удивлением отметил очень высокую физическую подготовку израильтян.

Наконец, рассвет солнечными лучами мгновенно окрасил горы. Кругом, сколько видел глаз, лежала дикая природа. Не видно было ни дорог, ни селений, ни дымка хоть какого-нибудь жилья. Тишину утра нарушало лишь журчание горного ручья. Группа расположилась на короткий отдых, ведя наблюдение за окрестностями. В любую минуту боевики ожидали врагов, знающих здесь каждый камень, каждую еле заметную козью тропу.