Александр Зубов - Десантный вариант

«Эй, боец, ты чего здесь забыл?»

Оборачиваюсь, гляжу, стоит ниже меня ступенек на пять при всех регалиях высокий симпатичный капитан с эмблемами связи в петлицах.

«Да ты и на бойца-то не похож, — продолжает он и, так внимательно в упор меня разглядывая, спрашивает: — А ну, кто такой? Предъяви документы, а то гуляют тут всякие в тапочках, а мы здесь узел связи разворачиваем».

И вот что самое интересное, Сань. Если бы он не сказал в конце вот это: «а мы здесь узел разворачиваем», как бы оправдывая свое нахождение здесь, особо подозревать я его не стал бы, но он был сзади и мог с такой выгодной позиции запросто меня прикончить. А эта фраза меня взвинтила до предела. «Он!» — думаю. Хотя все равно сомнения оставались. Всякие ведь бывают люди — ну сказал и сказал. Центр города — а почему действительно не развернуть узел связи? Но главное — был сзади и не ударил! Может, просто нервы у меня шалят? Настроил полковник: «суперагент Шелленберга», вот и жду смерть на каждом повороте. Это теперь я такой роман рассказываю, а тогда все пролетело в голове в долю секунды. А сам уже подаю ему удостоверение партизана. Он поглядел, усмехнулся: «Партизан-то, партизан, а что ж в тапочках гуляешь да без оружия?» Вернул мне бумагу. Я прячу ее внутри телогрейки и отвечаю: «Да вот, сгорели мои сапоги, товарищ капитан, немец из огнемета полоснул, еле успел скинуть. А щас ребятам автомат свой отдал, они тут неподалеку, а сам пошел обувку себе поискать».

«Ребятам отдал», — передразнил он меня и улыбается: — Ну ничего, может, я тебе помогу насчет сапог, если ты мне фонарь отдашь. Годится?

Я так и обомлел. За какую-то долю секунды, пока я укладывал внутрь телогрейки удостоверение, он увидел мой американский фонарь.

«Да нет, — говорю, — не могу, это подарок».

«Да ты подумай, — он мне говорит, — я тебе настоящие немецкие офицерские сапоги дам. Подумай. Сейчас мы с тобой, товарищ партизан, по одной „беломорине“ выкурим и придем к согласию обоюдному». И как будто за папиросами полез в карман. И раз — молнией удар ножом мне в сердце. Спасла реакция — ведь я был, как взведенная пружина. Отбил в последний миг, но все равно он меня чуть-чуть зацепил. Вот шрам и остался.

Ну и, как я тебя учу, после защиты — сразу атака. «Отбив» мой не успел закончиться, это ж доли секунды, как я ему уже наношу сильнейший крюк снизу в подбородок, а не в кадык. Ведь он мне нужен живым. И полетел «капитан» вниз по лестничному маршу. Видно, не ожидал от меня такой прыти, вот и пропустил удар. Грохнулся оземь и лежит как дохлый. Я медленно достал ТТ и, как кошка, плавно иду к нему. Ни на секунду не спускаю глаз.

Подхожу ближе. Красивое, такое благородное лицо, глаза закрыты и — что я испугался — не дышит. «Ну, — думаю, — или сознание потерял, или уже того, готов». Нагибаюсь над ним, чтобы пошарить насчет оружия, и как получу сильнейший удар в пах. Тут он меня переиграл. Я на какую-то секунду потерял контроль над собой. В глазах потемнело, чуть ТТ не выронил. А ему этой секунды хватило вскочить на ноги и ринуться вниз, на выход. Я очухался и — за ним. Но вижу, не догоню. Тогда я к перилам и жду, когда хоть он мелькнет где на лестнице. Мелькнул он раз всего. Я выстрелил и — стремглав к нему. Но пусто. Значит, промахнулся.

Выбегаю из дома, а что толку? Поезд ушел. Идут солдаты, бронетехника, и я, как очумелый, бегаю туда-сюда с ТТ и в тапочках. Останавливаю роту, объясняю командиру, что и как. Стали прочесывать. А что толку, такие агенты, как он, в толпе растворяются в семь секунд. Ну, сообщил в Смерш приметы, может, где зацепят. Приметы дал точнейшие, ведь я его лицо на всю жизнь запомнил. Да, видно, не такой он был простак в жидкие прифронтовые сети Смерша попасться.

Вот такая, Саня, у меня «ничья» и получилась. Только за это меня чуть не лишили следующего звания. А уж начальство осерчало! Такого, мол, зверя упустил. Я потом до конца войны и позже узнавал через приятеля из нашей системы, не мелькнет ли где в сводках «Скорпион», не взяли ли где его? Но нет — тишина. Видно, ушел на Запад — там таких агентов умели ценить и нам, конечно, ни в косм разе не отдали бы. Сейчас живет себе спокойно где-нибудь в Канаде на ферме. А, может, пластику сделал на лице, фамилию сменил и работает в разведке. Зверь был крупный. Он у нас несколько удачных терактов совершил. На мелочи его, видно, не посылали. Вот такие дела. Интересно, жив ли?..

Как оглушенный чувствовал себя Саня Орлов после разговора с Мишкой Штромбергом. Он пил, ел, занимался у Шарова, ходил по просьбе матери в магазин, занимался тысячей других мелочных дел и делишек, но мысль о том, что на нем с рождения стоит клеймо человека второго сорта, не покидала. Даже при чтении интересных книг и журналов, при просмотре приключенческого фильма по телевизору в голове не откладывалось ничего. Мозг работал в других измерениях.