Сергей Самаров - Псы над пропастью

— Не совсем подобным. У меня другая методика. Дело в том, что любой организм можно настроить соответствующим образом. Хоть на здоровье, хоть на болезнь. Это и есть моя работа — настройка человеческого организма. То, чем так интересуются наши специалисты по оружию. И не только, как вы утверждаете, наши. Мы с группой, которую я возглавляю, даем стабильные практические результаты, хотя российские стационарные академики, несмотря на эти результаты, признавать нашу методику не желают. Сами они ничего показать и сделать, к сожалению, не могут, а тем, кто что-то делает, Академия наук всячески вредит. И при этом академики возмущаются тем, что государство пытается реформировать их структуру. Ее не реформировать следует, а полностью прикрывать и создавать новую академию наук с новыми членами. Из всего состава сегодняшней академии только двадцать процентов являются ценными научными кадрами. Остальные мешают науке. И создают комиссии по «лженауке», чтобы другим палки в колеса вставлять. Отработанная еще в советские времена система. Наука, как считалось, должна соответствовать идеологии материализма. Хотя настоящая наука давно уже согласна с существованием Бога. И многие настоящие ученые — истинно верующие люди.

Старший лейтенант только плечами пожал.

— Я не могу поддерживать вас в этом разговоре, потому что не имею в этой области нужных знаний, — мягко отказался Ослябя от темы. — Хотя меня интересует, как вы можете настроить организм. Мне, как человеку не просто военному, а офицеру спецназа, хотелось бы ознакомиться с вашими методами. Это может, как я понимаю, иметь практическое значение для того, кому приходится воевать. Причины для любопытства у меня очевидные. Вот я смотрю на вас, Людмила Николаевна, и искренне удивляюсь, да и любой человек удивился бы. Вы так долго просидели на этом каменном уступе. Ночью, когда я разговаривал с вами, у вас зубы стучали так, что я боялся за ваш мобильник. Были опасения, что вы его разжуете. Тогда у нас с вами не было бы телефонной связи. Когда я вытащил вас, вы на ногах стоять не могли. Ноги вас, помнится, не держали, и солдаты вынуждены были вас поддерживать. А уже через короткий промежуток времени вы бежали вместе со всеми солдатами моего взвода полная сил и энергии. Это тоже последствия вашей методологии?

— Именно. Это и есть тот практический результат, который академики не хотят замечать. Хотя методология эта не моя, и вы зря мне ее приписываете. Я только один из разработчиков и продолжателей темы. Своей темы, но в продолжение темы, уже апробированной до меня. Саму методологию разработал профессор Гаряев. Слышали про такого ученого? Петр Петрович сумел добиться основных результатов до того, как его перестали подпускать даже к аппаратуре, которую он создал. И теперь он, доктор наук, профессор, вынужден проводить эксперименты дома. Ему много раз предлагали перебраться за границу, предоставляли там хорошие условия. Но он не пожелал. Он пытается принести пользу своей стране.

— А что он сделал? — спросил старший лейтенант. — Где-то я слышал эту фамилию…

— Он научился считывать специальным лазерным устройством информацию о ДНК человека с фотографии и перекладывать ее в звуковой ряд. У каждого человека есть дома детские фотографии. Петр Петрович предпочитает работать с фотографиями совсем маленьких детей, нескольких месяцев от роду. В этом возрасте ДНК еще чистая и представляет собой программу здорового человеческого развития. А потом взрослому больному человеку предлагается слушать программу своей ДНК в качестве звукового ряда. И это настраивает его, возвращает его ДНК, которая тоже умеет, оказывается, слушать, к своей первооснове, и в итоге излечивает серьезно больного человека. Более того, метод Гаряева останавливает старение организма. Если бы вы видели сами Петра Петровича, вы бы не дали ему больше пятидесяти лет. А ему уже за семьдесят. Конечно, омолодиться и стать юным благодаря этому методу нельзя. А вот остановить старение — возможно. Гаряев на себе испытывал свое оборудование. Тогда ему было около пятидесяти. И до сих пор у него сохраняется такой биологический возраст. Он не стареет. Сколько лет вы мне дадите?

Людмила Николаевна посмотрела на старшего лейтенанта с усмешкой.

— Я просто знаю, что вам сорок три года, но выглядите вы женщиной, которой около тридцати. Наверное, даже чуть-чуть меньше тридцати.

— Вот-вот. Мне было двадцать девять, когда я стала прослушивать записи со звучанием своей ДНК. И это как раз тот возраст, на который я сейчас выгляжу. Так же я выглядела в двадцать девять, когда работала вместе с Гаряевым.