Альберт Байкалов - Битва на кончике иглы

— Встал! — прокомментировал Талый.

Цыпа остановил машину так, что между ней и джипом вряд ли смог протиснуться человек.

Все двери одновременно открылись. Талый, Цыпа и Хирург выскочили.

Не зная, как быть, Желток последовал их примеру.

Со стороны перекрывшей путь во двор «БМВ» к джипу уже подскочили трое парней. Один рванул дверцу водителя. С другой стороны кто-то открыл пассажирскую дверь. Послышались глухие удары и вскрики.

— Сюда давай! — сдавленно крикнул Хирург.

Желток увидел, как двое парней вытягивают из-за руля водителя. Уронив его на землю, стали бить ногами.

— Хватит! — прикрикнул на них Хирург. — Тащите.

Талый, которого Желток узнал по голосу, Череп и еще какой-то амбал, которого раньше он не видел, подхватили среднего роста мужчину и потащили к машине. Впереди бежал Цыпа. Оттолкнув с пути Желтка, он открыл багажник. Мужчину, как мешок с картошкой, забросили в машину.

— Уходим!

— Что с тачкой делать? — спохватился Талый.

— Отгони к стоянке, закрой и жми за нами! — принял решение Хирург.

* * *

Матвей схватил Федорова за отворот куртки и втолкнул в дом. Споткнувшись через порог, мужчина сделал несколько широких шагов, увлекая его за собой.

— Стой! — осадил его Матвей.

Мужчина замер на месте. Матвей отпустил его и сделал шаг назад.

Федоров тронул руками голову, словно проверяя, на месте она или нет, и развернулся:

— Отдай карабин!

— Сейчас, — с сарказмом заверил Матвей, отсоединяя магазин.

— Я кому сказал! — мужчина попытался схватиться за ствол, но Матвей убрал его в сторону и передернул затворную раму. На пол полетел патрон.

— Теперь держи, — с этими словами Матвей протянул оружие мужчине.

Тот вырвал оружие и уставился на Матвея злым взглядом:

— Доволен?

Матвей уловил запах спиртного и поморщился:

— Давай ты пойдешь домой, а завтра поговорим?

— Не о чем мне с тобой говорить! — нахмурил брови мужчина. — Все равно достану.

— Тебе вообще не стыдно? — зашел с другой стороны Матвей. — Сначала сын, теперь отец… Ты зачем женщине угрожал? Понимаешь, что это серьезная статья?

— Это она женщина? — прищурился мужчина и задрал рукав куртки, показывая Матвею укус на предплечье. — Зверюга!

Матвей с трудом удержался, чтобы не улыбнуться. Если убитый горем отец увидит, что ему весело, то его наверняка охватит новый приступ ярости. Матвей не боялся. Но и ломать что-то уже пожилому человеку не хотелось. Он понимал, каково ему будет, когда он останется наедине с собой. Жена у Федорова умерла в начале прошлого лета. Матвей тогда еще строил дом. Сейчас, под старость лет, мужчина остался совсем один.

— Чего смотришь? — нахмурился он.

— Зря ты так на мою жену, — Матвей прошел в гостиную. — Она, между прочим, врач, людей спасает.

— А ты бандит, — выпалил мужчина.

— Почему так решили? — заранее зная ответ, будто удивился Матвей.

— Я всю жизнь горбатился, и что? — Федоров развел руками. — Живу на пенсию, которой тебе хватит лишь на бак бензина, — он мотнул головой: — У-у! Развалили, разворовали страну!

— Хорошо, я бандит, но у тебя-то как рука на женщину поднялась? — допытывался Матвей, пытаясь понять логику суждений этого человека.

— Я бы ее убивать не стал, — проворчал мужчина. — Думаешь, пока ты на крыльцо поднимался, не мог тебе шкуру попортить?

— Мог, — согласился Матвей и сел на диван. — Я знаю, что стреляешь хорошо. Просто надеялся, что ты все же этого не сделаешь и берешь на испуг. Знаю, что выстрелил ты тоже вверх.

Федоров прислонил карабин к стене, медленно подошел к столику и уселся в кресло напротив Матвея.

— Я, конечно, маху дал, — пряча взгляд, тихо заговорил он. — От безысходности все это. Как теперь людям в глаза смотреть? Жить как, а главное — ради чего? Мой отец всю войну прошел. После десять лет как каторжный на тракторе без продыху… Вот эту землю пахал, сеял, убирал. Мать тоже с утра до вечера в колхозе. Впроголодь жили. Потом отец умер. За ним матушка. В нищете прозябали, но гордились, что не зря прожили свой век. А сейчас? — он поднял на Матвея тяжелый взгляд. — Думаешь, просто так мой Колька завелся? Да, пьяница, бездельник. И моя отцовская вина в этом есть. Только что я мог ему втолковать, когда вокруг такое творится? Он же видит, как все эти живут, — Федоров показал в окно на соседний особняк. — Скупили за бесценок землю, понастроили дворцов, отгородились от нас заборами… Колька, он что, после школы на тракториста выучился, работал, пока Союз не рухнул. Колхоз развалился, ферму закрыли. Все, баста! А в Москве зачем трактористы? Вот и перебивался грузчиком, чернорабочим. Потихоньку стал пить, — он махнул рукой. — Чего это я тебе тут душу изливаю? Старый дурак…