Чингиз Абдуллаев - Жертва здравого смысла

– Раз требует, тогда ищите, – рассудительно проговорил Дронго.

К ним подошла Элени. Сегодня у нее была прическа в древнегреческом стиле. Легкое серебристое платье хорошо подчеркивало достоинства фигуры, зрительно удлиняло ее. Макияж явно был сделан профессиональными визажистами, вызванными сюда из города.

– Выглядите великолепно! – пробормотал Дронго. – Я начинаю жалеть, что ушел от вас так рано.

Лучшего комплимента женщина не ждала, сжала ему руку и сказала:

– В смокинге вы смотритесь еще лучше, прямо как герой из шпионских фильмов. Высоким мужчинам с такими фигурами очень идут темные смокинги.

– Это плохо. – Дронго притворно вздохнул. – Вы должны понимать, что при моей профессии вовсе не обязательно, чтобы меня сразу вычисляли.

– Почему опять на «вы»? – спросила Элени.

– Я не могу «тыкать» малознакомым женщинам, – пошутил Дронго. – Для этого нужны как минимум три свидания. У нас есть резервы роста, развития наших отношений.

Элени улыбнулась и предложила:

– В таком случае давай сделаем все, чтобы закрепить наши отношения. Сегодня должен быть потрясающий ужин. Я уже видела меню. Мы специально пригласили знаменитого повара из Швейцарии, чтобы он принял участие в нашем мероприятии. Его гонорар был по-настоящему королевским. Как у музыкантов. Извини, я бегу на концертную площадку. Ты не поверишь, но у одного из приехавших музыкантов пропало что-то из аппаратуры. Сейчас мы срочно везем похожие штуки из города. После этого юбилея я возьму отпуск!

Элени отошла от Дронго, и тут в холле появилась Эльза Мурсаева. Она тоже успела соорудить грандиозную прическу, сделавшую ее еще старше своих лет. Госпожа Мурсаева-Кульчицкая, на которой было светло-зеленое платье, подошла к нему.

– Поздравляю! – сказал Дронго. – Это важное событие в вашей жизни. Я привез небольшой подарок для виновника торжества и уже передал его Георгии. Это работа известного израильского мастера по металлу.

– Большое спасибо. – Эльза улыбнулась и спросила: – Вы узнали, что у Антона Степановича мать была еврейкой?

– Я об этом не знал, – признался Дронго. – Просто подумал, что это будет хороший подарок к его юбилею. Хотя все умные и богатые люди в России обязательно имеют какое-то отношение к этой великой нации, – пошутил он.

– На нашей свадьбе кто-то сказал, что мы воплотили идею сотрудничества, – вспомнила Мурсаева. – Я мусульманка, а он еврей по матери. Это совсем не мешает нам жить вместе. Он прекрасный человек – умный, тонкий, интеллигентный, чувствующий людей, умеющий слушать, обладающий феноменальной эрудицией. Иногда я поражаюсь, как много книг он успел прочитать, хотя никогда не считала себя дурочкой. Я думала, что таких мужчин уже не осталось.

– Значит, вам повезло, – рассудительно заметил Дронго. – Если в день юбилея своего супруга вы можете находить такие слова, то у вас просто счастливый брак.

– Более чем!.. – Женщина улыбнулась. – Если бы он еще иногда не хандрил, то наш брак был бы действительно идеальным. Но у него тяжелый наследственный диабет, доставшийся ему от матери. Это очень сказывается на его образе жизни.

– Его мать давно умерла?

– Ушла от нас четыре года назад. Ей было за восемьдесят. Она смогла выжить в варшавском гетто, когда там истребили почти всех евреев, в том числе, разумеется, и ее родственников. Ей пришлось три дня прятаться под полом, в специальном укрытии. Его сделал ей отец. Он понял, что их отправляют в газовые печи и они никогда не вернутся обратно в Варшаву. Знаете, что для нее было самым страшным? Нет, даже не попасть в руки немцев. Она больше всего боялась поляков. Те ненавидели ее народ еще сильнее немцев. Эшелоны с евреями уходили в сторону Освенцима или Треблинки под градом камней, которыми их забрасывали местные жители. Вот такая невеселая история. Через несколько лет после войны она вышла замуж. Две ее дочери умерли еще в раннем детстве. Сказались нелегкие испытания, перенесенные их матерью. В пятьдесят третьем году она родила моего мужа. Затем появился на свет и Михаил. Слава богу, у него нет таких тяжелых наследственных болезней. Ничего подобного не передалось следующему поколению – Лионелле, Алле и Павлу.

Дронго нахмурился. Тема Второй мировой войны была болезненной и для его семьи. Отец до конца жизни не мог слышать немецкого языка, который вызывал у него какие-то сложные чувства, как и у многих фронтовиков. Два его старших брата погибли на войне.

Смерть старшего из них дедушка долго скрывал от своей супруги, их матери. Он плакал по ночам и рассказал ей об этом только после победы. Женщина едва не сошла с ума от этого сообщения. Ведь она была уверена, что война закончилась, теперь старший сын вернется домой.