Михаил Нестеров - Умный выстрел

— Вот ты, Андрей, встретился с женщиной — ну с такой, о которой поет Брайан Ферри — «Девушка моего лучшего друга». Она хочет сказать тебе что-то конкретное, но в силу объективных причин объясняется с тобой только намеками. Из этого ты делаешь вывод: она делает ставку на тебя. Ты начинаешь понимать, что ты единственный человек, который способен ей помочь. Для нее ты — последняя надежда.

— Что же, — отозвался букмекер, закрывая лоток кассы на ключ, и облокотился на отполированный локтями бесчисленных посетителей барьер конторки. — Ты обратился по адресу, и его легко запомнить: он у нас один. Мы сосуществуем под одной крышей, — Страшнов боднул головой вверх. — Спрашиваешь, что бы сделал я, если бы ставку на меня сделала девушка моего лучшего друга? Я бы заржал. Но к финишу пришел бы первым, опережая остальных на целый корпус.

Букмекер вдохновил меня своими простыми словами и своим бесхитростным чувством юмора. К финишу мне нужно прийти первым. И я спросил этого мудрого человека, непроизвольно бросив взгляд на его кольцо: не оставил ли гравер на ней какой-нибудь глубокой надписи, не пора ли снизить ставку по аренде. Он ответил, затягиваясь ароматным дымом дорогой сигареты:

— А что поет по этому поводу Брайан Ферри?

Ответ вертелся на моем языке: Smoke Gets in Your Eyes («Дым застит твои глаза»). Но мне понравилась точка, которую поставил в нашем разговоре Страшнов. Последнее слово осталось за ним.

Время идти к Михайлову. И этот день, с оперативной точки зрения, пропал даром. Но я, говоря языком мудрого, как удав из «Маугли», букмекера, сделал ставку на завтрашний день. Мне предстояло преодолеть те 170 километров пути и постараться не сойти с ума в Клину… Назавтра была запланирована вылазка в Тверь.

Старый дебаркадер показался мне плавучим бараком… По обе стороны от него протянулись боны с множеством «пауков» с расчаленными в них катерами. Другие катера, которым не хватило места на воде, были натурально припаркованы на берегу. Одни — безжалостно вытащены на сушу, другие — с бережливостью, отнявшей, несомненно, время у лодочников. Для этого нужно было прикрепить к бортам катера колеса и вытянуть его на берег при помощи лебедки.

Насколько я сумел выяснить, частная охранная система не проникла на эту лодочную стоянку, именуемую яхт-клубом. Дежурство осуществлялось владельцами катеров и яхт, и график дежурств находился у шкипера и директора клуба. Дирекция также владела служебно-разъездным катером со стационарным двигателем и пассажирским дизельным судном типа «ПС» и «осуществляла прокат немоторных лодок, водяных мотоциклов с ножным приводом». И никаких там надувных лодок. И эта политика безопасности на воде была полностью оправданной.

Я как будто бросал вызов этой системе, подплывая к дебаркадеру с подветренной и наименее освещенной стороны — со стороны фарватера. Два весла, одна банка-скамейка, одна помпа и один швартов — вот и все оснащение этой надувной и на удивление шустрой лодки, которую я взял напрокат на соседней лодочной станции. Я быстро приноровился к ее строптивому характеру (греб я ровно, но ее постоянно уводило влево) и доплыл до дебаркадера в темпе парализованного байдарочника.

Лодка мягко ткнулась в надводную часть допотопного дебаркадера. О времени его постройки говорили дощечки, выложенные на фасадной части в виде цифр 65–66 и выкрашенные в белый цвет. Удивительно, что этот плавучий лепрозорий не сгнил ни изнутри, ни снаружи. «Инфекция инфекцию не берет?» — подумалось мне.

Я отыскал на борту металлическую скобу, воспользовавшись китайским фонариком модели «свободные руки»: посредством резиновой упряжи он удобно и надежно крепился на голове. Продев в скобу швартов, я привязал лодку, подтянув ее как можно ближе к осклизлому и ржавому борту. Еще одну скобу я обнаружил чуть выше другой, вбитой уже в деревянную часть плавучей пристани, и они послужили мне ступеньками. Но прежде чем подняться на борт однопалубного дебаркадера, я превратился в акустическое сито, просеивая каждый звук. Плеск волн в массив дебаркадера и берег, тихое радио в одной из кают, приглушенные голоса в другой части, более четкий говор — за пределами плавучей станции. Скорее всего, беседу вели два человека, на манер караульных совершавшие обход охраняемой территории. Кто это мог быть? Разные люди оставляли здесь свои катера: бизнесмены, управленцы, рабочие, пенсионеры. Что искренне удивило меня — я не услышал здесь музыки, этого грохота сабвуферов, как будто «бухалки» были запрещены правилами клуба или же здесь действительно ценили и уважали тишину… Также я различил скрип снастей, которыми были расчалены лодки, скрип мостков, легкий (что также было удивительно) скрежет «сочленений» бонов.