Сергей Самаров: 12 и 7

Снайпер был молод. Его бывшие одноклассники в жизни пристраивались. Большинство в студенты подалось. Сейчас, когда обучение в вузах платное, высшее образование получить несложно. Но у Снайпера семья был небогатой, и за него некому было заплатить. Да он и не нуждался в высшем образовании. Он никогда не стремился учиться. И только на курсах снайперов учился прилежно, хотя тогда уже познал, что значит распоряжаться чужими жизнями и получать от этого удовольствие, и это заставляло его постигать снайперское искусство и науку. Именно так, совмещением искусства и науки, и называл свою профессию сержант-инструктор Джон Джонс. И он сам познал сладостное чувство от осознания, что держишь в руках чужие жизни, потому что не всегда был инструктором, а сначала был простым снайпером, инструктором же стал только после достижения особых высот. Наверное, такое же чувство испытывает палач, когда выводит на эшафот приговоренного к смерти. Но Снайпер не считал себя палачом. Он считал себя воином. Просто воином, хорошо владеющим своей военной профессией.

Снайпер продолжал продвигаться, но скоро этот путь подошел к концу. Просвет в траве говорил, что там, дальше, уже делать нечего, если нет желания подставиться под очереди автоматов инспекторов дорожно-патрульной службы и двух омоновцев, что дежурят с ними. Снайпер замедлил движение и подползать к самому краю не стал, он просто раздвинул стволом траву.

Время нападения эмир Абдулмалик, как обычно, высчитал правильно. Заходящее солнце светило ментам в глаза. И пусть оно не яркое на закате, тем не менее мешает смотреть в восточную сторону, с которой к дороге и приближался снайпер. Это естественная маскировка в дополнение к маскировке искусственной, к которой относился маскировочный халат.

Инспекторов было четверо, плюс к ним два омоновца, кажется, еще кто-то сидел, не включая света, за стеклом на втором этаже в будке-аквариуме. Снайпер попытался сквозь стекло рассмотреть в оптический прицел сидящего, убедился, что там есть кто-то, но большего увидеть не смог. Солнце в этом случае мешало ему, отражаясь в стекле.

«Виброзвонок» сотового телефона в нагрудном кармане заставил Снайпера спрятать ствол в траву и вытащить мобильник. Звонил эмир Бахтияров.

— Слушаю, эмир.

— Ты где?

— Только-только вышел на позицию. Собирался доложить.

— Где устроился?

— Прямо рядом с дорогой. Перед выкошенной травой. Залег.

— Удобно?

— Вполне.

— Обзор?

— Полный.

— Работаем. Машина уже готовится. Как только выедет, позвоню. Номер машины помнишь?

— Помню. И саму машину помню. У нас в районе таких нет.

— И быть не может. У наших людей нет денег на такие взятки. Готовься…

— Готов. Жду звонка.

Убрав телефон, Снайпер еще раз прильнул к окуляру оптического прицела и хорошо рассмотрел самоуверенные лица дорожных инспекторов и еще более самодовольные лица омоновцев. Пусть любуются друг другом. Недолго осталось любоваться. Снайпер не промахнется с такой дистанции. Он вообще за всю свою снайперскую карьеру только один раз промахнулся, но тогда стрелял с расстояния, значительно превышающего допустимое для прицельной стрельбы, и, не имея в наличии баллистического калькулятора, на глазок прикидывал угол стрельбы, потому что планка прицела и без того была выставлена на предельную дальность.

Стрелять в человека с простым или же вдумчивым лицом Снайперу всегда было трудно. Как правило, эти люди бывают незлыми. А властные и самодовольные — от них добра не жди. Они не хуже хитрых, но и не лучше. И именно такие идут работать в полицию или в прокуратуру. Это уже проверено многократно. Или такие, или люди, лица которых Снайпер называл «лицами комсомольских работников». Это была не его фраза, это была фраза его отца, который сам когда-то собирался уйти в горы в джамаат к своему родственнику, эмиру Бахтиярову, но потом решил, что его надорванная на работе спина не позволяет вести такую жизнь. И отправил сына, которому передал свой припрятанный в сарае «винторез» — трофей, захваченный у чеченцев, когда те двинулись на Дагестан. Не зря, значит, припрятал…

Эмир Абдулмалик Бахтияров сидел в машине рядом с двумя своими бойцами на заднем сиденье. Оба спутника зажимали коленями пистолет-пулеметы «Борз» [1] Пистолет-пулемет «К6-92» (калибр 9х18 ПМ) был разработан в Республике Армения в период войны в Нагорном Карабахе. Вскоре значительное количество этих пистолет-пулеметов оказалось в Чечне на вооружении войск Дудаева. Впоследствии чеченцы пытались самостоятельно наладить производство «К6-92», но безуспешно. Была выпущена только небольшая партия под названием «Борз» («борз» по-чеченски — волк). Однако пистолет-пулемет продолжал выпускаться в кустарных мастерских Чечни в упрощенном варианте. Правоохранительными органами на Северном Кавказе до сих пор изымается значительное количество этих пистолет-пулеметов, и почти официально все образцы именуются «Борз», независимо от того, выпущены они в Чечне или в Армении. , которые легко спрятать от посторонних глаз, если до начала операции к машине по какой-то случайности подойдет полицейский или вообще кто-то, кому видеть вооруженных людей не следует. Переднее пассажирское сиденье никто не занимал, потому что передние стекла были нетонированными, и там просто рискованно прикладывать к глазам бинокль. Бинокль тоже может вызвать подозрение, как отчасти боевое приспособление или даже прибор двойного назначения. А эмир Абдулмалик как раз и сидел с биноклем. Он не поднимал его до тех пор, пока из калитки двора в конце улицы не вышел человек, провожаемый мужчиной и двумя женщинами. На вышедшем был синий мундир. Провожающие обнимали его, тепло прощаясь. Наконец человек в синем мундире сел в спортивную машину «Шевроле Камаро». Мотор взревел, как обычно бывает у спортивных машин, и автомобиль резво рванул с места. На перекрестке машина развернулась и двинулась в обратном направлении. Скорость была такая, что, когда «Камаро» «пролетел» мимо скромной машины эмира Бахтиярова, никто не успел рассмотреть лица водителя.