Владимир Моргунов - Кто закажет реквием

— Томка тоже лесбиянка? — деловито поинтересовался Ненашев.

— Да нет, ну что ты… Собственно, и Олюня эта — так, эпизод, я достаточно редко сталкивалась с подобными вещами. А у Томки в компании той и мужики были. А утром в воскресенье появилась Олюня. Не знаю, какие отношения ее с Томкой связывают, но пришла она в гости именно к ней и некоторых гостей тоже знала. У нее с собой три бутылки «Кристалла» оказались, похмелка грандиозная получилась.

А потом она как-то ко мне перебралась. Прилипла, короче. Я тогда решила, что это… ну, по любви, что ли случилось. Во блин, Ненашев, — она растерянно улыбнулась, — неужели же я такая мужеподобная, что ко мне молоденькие лесбияночки липнут?

— Отнюдь, — вполне серьезно и вполне откровенно ответил Ненашев. — Тем более, что в последнем случае, как выясняется, вспыхнувшая страсть не была вполне искренней, а послужила всего-навсего дымовой завесой для маскировки истинных намерений — следить за тем, чтобы ты не сболтнула чего-то лишнего.

— Но ведь проще всего было бы шлепнуть меня, — Алла наморщила лоб. — Это можно было сделать и вчера, и позавчера.

— Выходит, что нельзя было — вернее, нежелательно. Они проверяли, не выйдет ли на тебя кто-либо из посторонних. Вот посторонний и появился, да еще какой посторонний — сразу начал расспрашивать о Кретове. Тут надлежало сначала шлепнуть постороннего, а потом вытаскивать из тебя все, что ты знаешь о нем. Ну, а после этого резоннее всего было ликвидировать и тебя. Лично я по такой схеме действовал бы, окажись я на их месте. Ладно, не будем терять времени, погутарим с Олюней, она нам может много интересного поведать.

Они вновь вернулись на кухню. Но едва Ненашев уселся на стуле напротив пленницы, как во входную дверь квартиры позвонили. Его реакция была моментальной и максимально подходящей к ситуации: полотенце, висевшее на спинке стула, в долю секунды оказалось обернутым вокруг головы Олюни на уровне ее нижней челюсти, а тугой узел, завязанный пониже затылка, лишал ее возможности каким-то образом сбросить предмет, мешающий издавать достаточно громкие и членораздельные звуки.

— К тебе еще кто-то должен был прийти? — как можно тише спросил он Чепцову.

— Да вроде бы некому приходить, — лицо ее выражало тревогу, и Ненашев понял, что тревога — естественное теперь состояние Аллы, что она с некоторых пор боится всего и всех.

— Ладно, тогда я пойду погляжу, — он мельком взглянул на флажок предохранителя — не переставил ли ненароком сам, а у Олюни «пушка» была готова к бою.

Крадучись вдоль стены, Ненашев подошел ко входной двери сбоку и, изгибаясь, выглянул в «глазок». Вероятность того, что с той стороны начнут палить сквозь дверь, была не очень большой — в сказки относительно того, что можно заметить с наружной стороны, как появляется тень в «глазке», верят, пожалуй, только читатели детективов, а если визитеры и ухлопают одного, то второй из находящихся в квартире вполне будет в состоянии поднять тревогу. Кем являлись визитеры, Ненашев определил однозначно, еще до того, как увидел их. Серьезные молодые люди. Интуиция безошибочно подсказывала ему, что это явно не инспекторы и не оперуполномоченные из уголовного розыска.

Так же на цыпочках, бесшумно, Ненашев вернулся на кухню, взял за руку Аллу и увел ее в гостиную, где тихо притворил за собой дверь. Подняв трубку телефона, он набрал номер, поочередно нанимая мягкие, податливые кнопочки. Диск его, пожалуй, нервировал бы сейчас.

Ответил ему Клюев. Услышал приглушенный голос Ненашева, он сразу спросил:

— Ну что — ужо? Вляпался, говорю, в дерьмо? Захлопнулась западня, да? Отвечай быстро и односложно.

— Не совсем, — тихо ответил Ненашев — Но желательно…

— Что желательно, я и без тебя знаю. Продержись еще хотя бы минут десять.

— Могу и больше.

Ненашев говорил правду. Четвертый этаж, всего один сомнительный вход снаружи через балкон, две обоймы к ПБ плюс две к собственному «макару». Время суток, конечно, позволяет осадившим квартиру не бояться лишнего шума — в одиннадцать утра вряд ли много народа находится дома. К тому же сейчас все напуганы — в основном, прессой и телевидением — и не рискнут даже ко входной двери приблизиться.

Еще один звонок в дверь, очень долгий на сей раз. Хорошо еще, что звуковоспроизводящее устройство модерновое, трель мелодичная получается, а будь на его месте допотопная «трещотка», впору было бы свихнуться.

Олюня, стерва, громко замычала, задергалась, ей стол даже удалось приподнять, к которому она была привязана, ножки стола по полу стукнули. Эх, недоучел, кретин — надо бы ее, сучку, в ванную отвести, там к какой-нибудь трубе привязать.