Владимир Моргунов - Кто закажет реквием

— А назад как же? Там знакомых искать?

— Назад можешь на поезде возвращаться. Там же никакого шмона не устраивают.

Но идею вооружения Бирюков отверг самым решительным образом — тем более, за счет Клюева.

— Нутром чувствую, он тебе скоро может понадобиться. А насчет этого добра — так мне и Беклемишев что-нибудь на время даст, не пропаду.

«Топтуны» ни на секунду не упускали пару иностранцев из вида. Они тем самым, что называется, застили горизонт Иванову, который только что созвонился с Беклемишевым и получил самые подробные инструкции. Иванов сам раньше служил в той же системе, в корой ныне прозябали «топтуны», он совсем недавно оттуда ушел — то есть, из Второго главного управления. А с Беклемишевым он познакомился лет пятнадцать назад на соревнованиях по дзюдо.

Вломиться в систему, бывшую когда-то тайной за семью печатями, сама попытка ознакомления с которой была чревата серьезными последствиями, то есть, применением самых суровых статей УК, касавшихся преступлений против государства — теперь вломиться в эту систему не представляло особого труда и во многих случаях не влекло за собой последствий.

Так и Иванов, получив вводную от Беклемишева, за четверть часа, используя служебные телефоны, навел самые подробные справки о людях, застящих ему горизонт. Он даже узнал, на какой частоте они ведут радиотелефонные переговоры. Не стоило удивляться тому, что борьба нынешнего министерства безопасности с организованной преступностью не отличалась высокой эффективностью — ведь информация, которую добыл Иванов, могла быть добыта с такой же, если не с большей легкостью любым преступным формированием, так как его материальные возможности превосходили возможности Иванова.

Да, «топтуны» уже раздражали Иванова, они не хотели удовлетвориться классическим положением, гласящим: «Мавр сделал свое дело, мавр может удалиться».

А наружное наблюдение только почувствовало настоящий вкус к отслеживанию иностранной пары, когда та, отпустив такси, привезшее их из Шереметьево, покружила совсем недолго и безо всякой видимой цели по центру, а потом пересела в другой таксомотор, сразу взявший направление к северо-западу от центра и уверенно помчавшийся по Дмитровскому шоссе. Выходит, наводочка верной оказалась: или они возьмут товар, чтобы вывезти его за кордон рейсом, который вылетит через каких-то пару часов, или же получат информацию, касающуюся последующей переправки товара. «Топтуны» мечтали о первом варианте — иностранцы могут взять товар, так как таможенный досмотр в аэропорту, как правило, ничего не выявляет, так что риск получается небольшой. А захват транспортировщиков наркотиков означает несомненную удачу, поощрение по службе и другие приятные последствия.

Мужчина и девушка отпустили такси в начале Лиственничной аллеи и направились к дому старой, дохрущевской еще постройки. «Топтуны» приготовились фотографировать — на случай, если иностранцы для получения или же оставления информации станут пользоваться тайником.

А Иванов прикинул, что девушку хорошо бы умыкнуть здесь — позже случая может и не представиться, у них самолет в семнадцать тридцать, а в аэропорту надо быть максимум минут за сорок до отлета, значит, времени у них в обрез, вряд ли они станут еще забираться в такое же укромное место, как это.

Иванов сам не один раз проводил наружное наблюдение, поэтому он знал все сложности, сопутствующие этой операции. Надо изображать из себя самого заурядного, самого обычного обывателя. А в настоящее время, когда широкие массы вовсе не с пиететом относятся к рыцарям плаща и кинжала, когда они не станут снимать шляпу перед вывеской некогда грозного учреждения, а, наоборот, готовы снять с них башку, необходимость в маскировке, в слиянии с толпой возрастает многократно.

Так что психологическое состояние соглядатаев, которым начальство поручило вести эту пару, Иванов очень даже понимал. Состояние это можно было характеризовать только как неустойчивое.

Когда к машине, в которой разместились продолжатели дела Штирлица и Абеля, направились двое крепких парней, воспаленные глаза и трехдневная щетина на лицах которых не позволяли отнести их к абстинентам и носителям хороших манер, наследники чекистов почувствовали себя неуютно.

— Ребята, — без обиняков и ненужного расшаркивания спросил один из небритых, — вы ведь вроде не наши, не местные?

— А в чем, собственно, дело? — «топтун» уже одним только тоном вопроса рассчитывал осадить зарвавшегося аборигена.