Михаил Нестеров - Невольник мести

Москва. 19 декабря, 10.30

Внешне Постнов выглядел спокойным, но внутри него боролись страх перед шефом и гнев на Марковцева, который разрушил столь стройные планы и вообще мог поставить крест на его карьере. Если раньше посредник ни за что не отвечал, то, взяв инициативу в свои руки, принял на себя и ответственность за операцию.

Два известия пришли одновременно: обнаружили майора Петрова – мертвого и не обнаружили другого мертвеца. Последний исчез бесследно, словно провалился в преисподнюю, оставив записку с емким и зловещим содержанием: «Я скоро вернусь». Первый, кроме обгоревшего листка, оставил и другие доказательства, указывающие на его сговор с Марковцевым.

А диверсионная группа уже в пути, на территории Азербайджана, и остановить ее нет никакой возможности.

Прежде чем отправиться с докладом к шефу, Постнов в течение двадцати минут перебирал в голове разные варианты, и только один из них оказался применим к сложившейся ситуации. После короткой беседы с боссом, который сказал, что вообще ничего не знает ни о каких диверсантах и террористических лагерях, опустился тот самый щит, отгораживающий Совет безопасности от профильного отдела военной контрразведки. Стало ясно, что в случае провала операции никакой поддержки сверху ждать не приходится.

Николай Григорьевич завел свой серебристый «Пежо-206» и отправился на Большую Дмитровку.

– Я должен внести кое-какие коррективы в утвержденный ранее план, – начал Постнов разговор с Эйдиновым, по привычке сосредоточив взгляд на тлеющем угольке сигареты.

Начальник отдела невесело ухмыльнулся: какие там коррективы! План запущен по заданной Марковцевым траектории, изменить которую не представлялось возможным. Хоть что делай, хоть начинай переговоры с КГБ Азербайджана, – сложившийся расклад говорил о том, что переговоры с азербайджанскими коллегами не то что невыгодны российской стороне, но и чрезвычайно опасны.

Посредник из Совбеза продолжал:

– Цель, которую мы планировали, неосуществима. Сейчас диверсионный отряд представляет собой неконтролируемую боевую единицу или группу лиц, планы которой мы не знаем. Такой отряд можно представить нашей стороне в любом качестве – как преступным, так и выполняющим задания спецслужб, словом, каким угодно. Есть только один способ избежать крупного политического скандала.

Постнов затушил сигарету в пепельнице и, морщась от дыма, сказал:

– Я предлагаю предупредить боевиков на базе Давлатова. Более того; передать им точный план, по которому намереваются действовать диверсанты. Чтобы группу Марковцева ждали. Владимир Николаевич, – попросил Постнов, – дайте мне план, а я найду способ срочно переправить его Бараеву. Думаю, он успеет предупредить своих людей на азербайджанской базе. В этом случае все разрешится на неофициальном уровне.

Полковник покачал головой и рискнул было вы сказаться:

– Одно дело, когда...

– У нас с вами одно дело! – Начальник отдела впервые видел гнев посредника, выступивший восковым полумесяцем на его ярко-красных щеках. – Остаться при своих – вот наша задача. Если Марковцев вернется, на руках у него будет достаточно доказательств, чтобы раздуть здесь, в России, грандиозный скандал. Все, что мы имели против него, автоматически бьет по нам. Неужели вы этого не понимаете, Владимир Николаевич? Восстановите по крупицам ход этого дела, и вам все станет понятно. Марковцев знает так много, что мои и ваши знания на этом фоне просто меркнут.

Эйдинов хмуро кивнул.

– Вся пакость в том, – продолжил Постнов, – что сейчас мы не можем тронуть никого из группировки Зубахина, а самого генерала тем более. Потому что цепочка мертвецов куда хуже цепочки живых. Последних можно заставить молчать, чего не скажешь о мертвых. По ним, как по ступенькам, можно подняться от рядового состава отдельной роты до генерала Минобороны. А вот этого нельзя допустить ни в коем случае. И вся эта патовая ситуация реальна только при живом Марковцеве. Не понимаю, чего ради я распинаюсь перед вами, если совершенно ясно, что живой Марковцев – наша с вами смерть.

Эйдинов припомнил недавний разговор с Сергеем. «Не играйте совестью разведчиков», – сказал он. И словно в продолжение этой темы полковник произнес, глядя в глаза Постнову:

– Нет, Николай Григорьевич, Марковцев – это наша с вами совесть.

Чиновник презрительно скривился:

– Не стройте из себя целомудренную барышню. Мы подставляли группу диверсантов, то же самое происходит и сейчас. Ничего не изменилось в смысле морали. Не тяните резину, дайте мне бумаги.