Михаил Нестеров - Если враг не сдается

В школе и на стажировке Литвинов зарекомендовал себя с положительной стороны. Тогда где он мог испачкаться? Капитан не любил неразрешенных вопросов, которые имели свойство занозой сидеть в мозгу, а порой и в сердце, — поэтому, подтвердятся его подозрения или же в конце концов он посмеется над ними, в этом вопросе он пошел до конца и обнаружил значительный промежуток времени — целых три дня, которые сержант Литвинов пропадал неизвестно где. Из поселка Ясный, Домбаровский край, где дислоцировалась школа снайперов, его на служебном «уазике» довезли до орского железнодорожного вокзала, и он сел в поезд.

По идее, прибыть в расположение учебного центра сержант Литвинов должен был максимум через сутки, а явился на четвертые, причем в соответствии с предписанием прибыть туда-то и тогда-то.

Собственно, подозрения родились, как поначалу показалось Шарову, из первоапрельской шутки дежурного по войсковой части 1286-Р (Школа по подготовке снайперов). На вопрос ротного, когда встречать Литвинова, дежурный, видимо, порывшись в бумагах, ответил: «Уже отправили Литвинова. Встречайте 4 апреля. Так, сейчас посмотрю во сколько... В 7.55 Москвы». Действительно, шутка: звонок был сделан как раз 1 апреля. А дежурный вряд ли стал забивать себе голову этим явным несоответствием.

А спустя несколько дней на запрос ротного по телефону начальник штаба войсковой части 1286-Р майор Румянцев отреагировал затяжным молчанием, затем сказал, что перезвонит. Перезвонил Дмитрий Антонович через полчаса, выясняя эту темную историю с предписанием. Оказалось — ошибка: в штабе перепутали то ли цифры, то ли дни недели. Одним словом, штабные не знали, как пишется слово «фторник» — через "е" или через "и", а в словаре на букву "ф" нашли только «фуфайку».

...Да, на лице Литвинова колоритными красками снова выписан испуг, еще отчетливее, чем наблюдалось ранее. Чем дальше в лес, тем страшнее партизаны? «Где же ты пропадал эти трое суток? И с кем?»

Одним телефонным звонком начальнику штаба капитан Шаров не ограничился. Взяв на себя обязанности офицера особого отдела и не докладывая последнему о своих соображениях, он связался с военкомом в Коломне и попросил подполковника аккуратно, дабы не напрячь родителей Литвинова, узнать, появлялся ли сержант дома 2-3 апреля. Аккуратно — означало осторожно, а значит, не давало стопроцентной гарантии. И всё же работа военкомовских работников удовлетворила ротного: Литвинов дома не появлялся. И, по идее, мог появиться там с большим трудом. 1 апреля он сел в поезд 191 «Орск — Москва», который даже в Самару прибывает на следующий день (в 10.40) и стоит там больше сорока минут, да сутки будет трястись до Москвы. Уже получается полтора суток. Сутки на 192-м («Москва — Орск») на обратную дорогу. Плюс Литвинову нужно было снова пересесть на 191-й — допустим, за одну-две станции. Проводники, конечно же, разрешили бы служивому прокатиться без билета. Как бы то ни было, но Литвинов пересаживался на встречный, был он в Коломне или не был.

— Просыпайся, Сашка, умывайся. После зайди ко мне.

Командир роты похлопал сержанта по плечу и вернулся в свой кабинет.

Литвинов предстал перед начальником ровно через пять минут: с розовыми от холодной воды щеками, подтянутый, стройный, бодрый, как после утренней пробежки.

— Товарищ капитан...

— Садись, — оборвал его ротный, приготовив для подчиненного слегка смущенную доверительную улыбку, стараясь выглядеть больше товарищем, нежели командиром. — Тут вот какая штука... — Андрей затягивал слова и отчего-то держал в голове «Аспиранта». — Когда я заступил дежурным по части, вдруг позвонил начальник штаба в/ч 1286-Р Дмитрий Румянцев, спрашивал, когда ты явился в часть. Понимаешь, Сашка, ошибка у них вышла. И ты мне ничего об этом не сказал.

По-детски полные губы капитана Шарова слегка приоткрылись в улыбке.

— Когда я учился в бурсе, тоже куролесил дай бог. Никогда не сдавал товарищей, и они меня тоже. Да... Тут вот какая штука. Если бы эншэ просто спросил, когда ты явился в часть, я бы сказал ему правду. Но он приоткрыл карты, и я соврал. Это останется между нами, Сашка, я не дам ход этому делу, ничего не скажу особистам, однако ты мне должен ответить тем же — правдой. Где ты пропадал три дня? Я, как начальник штаба, дам тебе маячок, чтобы уравнять шансы, — дома ты не был. Ну, так где ты пропадал?

Дома не был...

«Да, мам, со мной всё в порядке. Если кто-то будет спрашивать меня, ты меня не видела, поняла? Так надо... Да, скажи, что я не приезжал...»