Михаил Нестеров - Спящий зверь

Скачкова так и подмывало рассказать Василию Ефимовичу все без утайки, хотя тот мог совершенно равнодушно отнестись к смелому заявлению. Олег не мог допустить мысли, что старика мало интересовали банковские бумаги (конечный результат всей операции, деньги, в конце концов), что для него главное — действо, идеально, точно просчитанная многоходовая комбинация, основанная на чувствах и психологии. Однако это было так; и Поляков — падальщик, по определению Олега и по своей сущности — и рядом не стоял с Василием Ефимовичем Шерстневым.

Поглядывая на старика в зеркало заднего обзора, Скачков видел лишь доброе спокойное лицо, испещренное глубокими морщинами, блеклые глаза, просящиеся на покой, уголки губ, оттянутые книзу, высокий лоб интеллектуала, который казался еще больше из-за поредевших на голове волос. Вряд ли, думал Олег, Василий Ефимович — пусть даже он человек жестокий — мог отдать Полякову распоряжение совсем уж сгноить девчонку. Неожиданно приплел сюда тот факт, что в советские времена разбираться на места выезжало московское начальство. Конечно, эта мысль лишняя, неуместная, и все же она волей-неволей вписывалась в ситуацию, сложившуюся в маленьком курортном городке.

И еще одна мысль, последняя перед серьезным разговором, который, как гнойный нарыв, зрел все больше, — цель. Цель практически достигнута: Араб, получив соответствующие гарантии, отправился выполнять задание. А эти обязательства нарушаются. Не по приказу же из Москвы! Чуть ироничное мысленное восклицание утонуло в звуке собственного голоса, ибо к этому времени Олег знал, как и с чего начать разговор.

— Василий Ефимович, — он поймал взгляд старика в зеркальце и снова сосредоточился на дороге, — вы к нам по делу или отдохнуть? Уж простите мне мой ЛЬВИНЫЙ интерес, — акцентировал он.

Только этим вопросом можно разговорить старика. Если его имя нежелательно было называть при посторонних, а Олег, обыкновенный опер, в этом деле был именно посторонним, то в этом случае Василий Ефимович сам проявит любопытство и захочет узнать об осведомленности Олега в делах, о которых тот помянул. При этом вся вина за болтовню ложится на Полякова и Руслана, а Олег как бы остается в стороне. Но это «как бы» потом может выйти для него боком. Сам он, как личность, должен мало интересовать старика, для него главное... Впрочем, что для него главное, он сам и скажет. А пока молчит, глядя то в спину водителя, то на дорогу.

— Останови-ка машину, сынок, — попросил пассажир.

— Вам поближе к кустам, Василий Ефимович, или все равно?

Олег поймал себя на мысли, что разговаривает с москвичом, как со своим начальником — видно, это у него в крови, даже с Людмилой позволяет себе пренебрежительный тон. Но не прощает его другим. Тот дежурный капитан в управлении не просто так посылал на Олега ненавидящие взгляды. Однажды он допустил промашку и в присутствии Скачкова назвал следователя Грязнову Грязнулей. Либо решил проявить себя смекалистым парнем, дав ей кличку, либо забыл, что когда-то она была замужем за Олегом и они время от времени продолжают встречаться.

Олегу было не привыкать бить морды прямо в управлении, вначале он двумя точными ударами свалил капитана на пол, затем велел повторить, что тот сказал про его жену, потом уже лежачего бил до тех пор, пока капитан не потерял сознание.

А в управлении это не посчитали даже за конфликт — так, внутренние разборки, на то оно и управление внутренних дел.

Скачков прижался к обочине, не посчитав нужным включить указатель поворота, и заглушил двигатель.

Он не ошибся, и разговор со стариком состоится. Только вот что он может принести Олегу? Выгоду или снова неприятности? Поляков и так едва терпел его выходки, а сегодня утром в его голосе прозвучала неприкрытая угроза. Олег еще раз вернулся к прежним мыслям, представил себе Диму Валеева, свой труп в лодке, камень, привязанный к ногам. Похоже, шутки кончились. А этот старик, возможно, поможет.

— С чего ты решил, что я приехал по делам? — спросил Шерстнев открыто, последовав примеру собеседника. За долгие годы в разведке он научился распознавать, что скрывается за той или иной фразой, как опытный ювелир с поразительной точностью определяет чистоту драгоценного камня. И если бы Олег опустил извинения за «львиный» интерес, все равно Шерстнев поступил бы так, а не иначе.

Прежде чем спросить: «Говори, что тебе известно обо мне», — бывший чекист с неудовольствием подумал о Руслане и Вадиме — они не сдержали своего слова. Его в лоб спрашивают — зачем он явился? Ясно, что этот Олег справляется по собственной инициативе, а не по заданию Полякова — такой откровенной глупости не сыскать даже в зверинце. Однако в вопросе Олега Василий Ефимович не видел праздного любопытства.