Михаил Нестеров - Спецназ не сдается

Техник, наблюдавший за одним из участков линии слежения, насторожился: в шуме винтов буксира, идущего из Баутино, ему показался посторонний шум. Удалив ненужные звуки, к которым относился и плеск барашков на поверхности моря, он услышал характерное и привычное хлюпанье баржи. Удалив и их, он различил биение винтов буксира... Еще несколько минут и... техник успокоился: он не принял во внимание другие всплески — от лоцманского катера, который был пришвартован к буксиру. На всякий случай он удалил их, и снова в наушниках раздавалось мерное биение винтов толкача.

Уведи сейчас Перминов транспортировщик в сторону Черепашьего острова, и попался бы на «гидрофоны».

Старший гидроакустик, заметив напряжение подчиненного, подошел к нему и тихо спросил:

— Что у тебя?

— Все нормально, старшина.

Однако техник поднялся к операторам РЛС, где ему точно и безошибочно отрапортовали:

— По пеленгу два — девять — четыре шум винтов. Цель надводная. Одиночная. Под дизелем. Сто двадцать оборотов винтов. Скорость по оборотам — 4 узла. Если подниметесь на башню, старшина, то увидите цель своими глазами. Это сухогруз, идет по расписанию.

Старший техник также успокоился. Чертовы американцы, объявив страну «оплотом терроризма», могли запустить сюда свои малые подводные лодки с подрывниками.

Поблагодарив акустика и не воспользовавшись его советом подняться на башню, техник вернулся на свое рабочее место.

Военный порт Ирана Бендер-Солейман

Причалы, склады, перегрузочные машины находились в операционной портовой зоне. К ней прилегала тыловая портовая зона с тыловыми железнодорожными путями, отдаленными базисными складами, мастерскими, конторами. В портовой зоне общепортовых объектов располагались центральные материальные склады и мастерские, места для стоянки персонального и служебного транспорта. Режимная портовая зона находилась внутри огражденных участков территории порта; сейчас там грузно передвигались БТРы, чадя выхлопными газами, и военные джипы.

Лоцман оказался бывалым моряком и не раз заводил в порт такие громадины вроде этого сухогруза. По рации он принял от капитана порта распоряжение отшвартоваться у сухогрузного причала правым бортом. А причал был слева; швартоваться левым бортом не позволяли новенькие артиллерийские катера типа «Моудж» и рейдовый (проекта 1258) тральщик, «застолбившие» себе место чуть ли не в середине этого небольшого пятачка, где справа был берег, слева причал, а рядом с баржой — мель, обозначенная вешками. «Разогнать» военные корабли ради швартовки сухогруза для военных было делом немыслимым.

Невозмутимый лоцман, покуривая трубку, велел отработать назад, и команда начала разворот с помощью рулей машин и подруливающего устройства. О расстоянии до вешек лоцману докладывали ежеминутно.

— Лево на борт! — командовал он.

— Есть, лево на борт! — переложил руль старпом.

— Отлично, — с уверенной ленцой одобрил лоцман, как две капли воды походивший на Саддама Хусейна. Сейчас левая машина работала «назад», правая — «вперед», подруливающее устройство включено «вправо». Нос судна пошел влево еще быстрее. А до вешек, где была мель, оставалось метров тридцать. Еще немного, и ПСД раздавит днищем буксира и до кучи провернет его в винтах вместе с песком. «Хороший фарш получится», — мрачно сострил Тритон.

«Уходи!» — он хлопнул капитана по плечу.

«Рано», — покачал головой Перминов, все же видя, как нос судна катится влево. Еще метров десять, если лоцман не пьян в стельку, край причала останется в стороне, и толкач даст ход вперед.

— До вешек пять метров.

Лоцман, как в анекдоте Тритоныча, кажется, курил не табак и даже не волосы из лобка любимой девушки, а индийскую коноплю. Нос баржи почти сравнялся с обрезом причала и вот-вот грохнется об него. Но он-то ладно, ПСД под днищем толкача буквально скребет по песку своим брюхом.

Кашинский не переставал материться про себя, взрываясь буквально пузырями: «Ду ю спик инглиш, Серый?.. Ну так сворачивай, на хрен!»

А наверху прозвучала долгожданная команда лоцмана:

— Руль — прямо! Подруливающее — стоп!

— Есть «прямо»! Есть «стоп»!

— Право на борт!

Капитан толкача перевел рычаг левой машины на «полный вперед».

С полубака прозвучала команда второго штурмана:

— До причала тридцать! До вешек — пятнадцать.

Кашинский под водой обмяк на своем месте. И покрутил у виска пальцем: «Они оба чокнутые — и лоцман, и водитель ПСД».