Михаил Нестеров - Спецназ не сдается

Все.

Когда черная завеса обрушилась на глаза стюарда, он нажал на кнопку пульта...

* * *

«Зодиак» Перминова уже миновал широкую челюсть визора, под которой в ложбинах накатывающихся на нос парома волн оголялся, как огромный кадык, бульб таранного типа.

Как раз в это время с неба упали первые косые струи дождя, и слегка асинхронный взрыв показался Сергею раскатом грома.

Ухнуло где-то над головой, и лейтенант, подняв глаза, увидел дымное облако, словно с носа лайнера выстрелила ядром пушка. Над палубой пронеслись, подобно призрачным огням святого Эльма, яркие пучки пламени и взметнулись кверху — едва ли не до клотика. И тут же раздался страшный скрежет.

Руки Сергея окаменели на рулевом колесе. В нескольких метрах перед ним происходило что-то невообразимое. Подъемный нос «Мавритании» буквально отвалился, и паром, громко чавкая обезображенным зевом, на полном ходу начал глотать волны.

Еще несколько мгновений, и «Зодиак» втянуло бы в раскрытую пасть лайнера. Перминов, давая полный газ и положив руль вправо, увел лодку из опасной зоны. И он не мог подойти к правому борту парома, где шла эвакуация бойцов Моравеца. «Мавритания» зачерпывала огромное количество забортной воды и все стремительнее теряла поперечную и продольную остойчивость. Крен усилили и ветер, и поднявшееся волнение. Паром, имевший большую парусность, стал ложиться на правый борт.

— Б...! — выругался лейтенант. — Кто там управляет лайнером? Кривой он, что ли?! Лево, лево руля, мудила!!

«Мавритания» делала правый поворот, и волны с удвоенной силой хлестали в носовую брешь. Паром все стремительнее клонило набок; казалось, он рушился, как взорванный дом. Остановились главные двигатели, вспомогательные; а работа кризисного генератора уже не могла спасти обреченное судно. Забортная вода смерчем проникла на нижние палубы, в балластные танки и на грузовую палубу. Произошло быстрое затопление грузового трюма, и судно потеряло плавучесть. Навсегда.

— Смотреть в оба! — лейтенант, рискуя и собой, и командой, снова дал газ и на большой скорости провел «Зодиак» вдоль девятой палубы, которая оказалась вровень с водой и на глазах скрывалась в бушующей, с сотнями водоворотов пучине.

На второй трети корпуса «Мавритании», как раз напротив фыркающей водяными парами трубы, попалась шлюпка и несколько спасательных плотов. Но людей на них не было. Как не видно было и «Зодиака» с подгруппой капитана Моравеца.

А навстречу шли, наддавая сиреной, иранские патрульные катера.

— Все! Все! — Сергей с остервенением ударял по рулевому колесу. — Приплыли! Приплыли!

Одна подгруппа эвакуировалась быстро, зато другая наверняка задержалась. И все из-за одного кретина.

Что могло произойти с лодкой капитана Моравеца? Либо ее подмяло, либо втянуло внутрь. Запросто могло втянуть. Поскольку при потере визора паром резко замедлил ход, а «Зодиак» шел с прежней скоростью. Лайнер проглотил лодку и судорожно запил ее забортной водой. Несколько мгновений стоили жизни семи человек.

И этого мгновения Сергей увидеть не мог. Он перекладывал руль, уходя из смертельного капкана.

— Уходим, командир! — услышал он голос Джуры.

— Куда, на х... уходим?! — взорвался командир подгруппы.

Уходить означало бросить товарищей. Остаться — погибнуть. Или вместе с ними, или уже после них.

Сейчас все зависело от лейтенанта Перминова. На принятие решения у него оставалось несколько секунд. Да и лодку пора выводить из опасной зоны. Она не слушалась руля, рыская носом в пенистых водоворотах, а последний из них — самый большой и страшный — мог увлечь ее за собой.

— Смотри слева по борту! — выкрикнул Катран.

И Сергей глянул в тусторону. Там крутило в воронке чье-то тело.

Это был Крекер. Единственный человек из подгруппы капитана Моравеца, которого подобрала другая подгруппа.

Алексей Шумилов был мертв.

Дагестан, конец августа, три месяца спустя

Высокий и плечистый боцман, одетый в безразмерную клетчатую рубаху с закатанными рукавами и старые потертые джинсы, постучал в рубку и вошел. Александр Саксеев работал на этом траулере, грузоподъемность которого составляла не больше полутора сотен тонн, чуть больше двух месяцев. Он давно слышал о старой посудине, место которой было не под ярким солнцем, а в топке доменной печи, но все же пришел по объявлению — скорее всего из любопытства: кто надумал воскресить эту груду металлолома и, наверное, отправиться на лов рыбы. Последнее время частенько обманывают списанных на берег моряков — военных, гражданских, собирают в команды (неплохие между прочим) и после плавания — даже обычного каботажного — оставляют с носом; закрываются частные конторы по найму моряков, а начальство куда-то таинственным образом исчезает.