Михаил Нестеров - Спецкоманда №97

— Подъем ноги — пятьдесят сантиметров. Шагом... марш!

Два часа по периметру, сто двадцать минут по въевшимся, как на трассе, черным следам сапог.

Когда Беглов гонял в центре курсантов, его неодолимо тянуло выплеснуть из души обиды прошлого: «Вам ломали стулья о голову? Просто так? А нохчи в начищенных сапогах вам не били по яйцам?»

Вот Клим, хоть и русский, стопроцентно походил на тех «черножопых» краснопогонников.

— Зачем мне отвечать, если вы и так все знаете, — сказал Беглов полковнику.

— Когда ты в последний раз общался со своими работодателями?

— Сегодня. Обещали работу в Каспийске. На складе.

Полковник покачал головой. Впрочем, к совести Бенгальского взывать не стал. Но что-то вроде этого высказал:

— Старший лейтенант-спецназовец... работающий кладовщиком. Дай-ка огоньку. — Артемов прикурил от зажигалки Беглова и неожиданно подумал, что на ней нужно выгравировать: «Бенгальский огонь». — Я скажу, что случится с тобой в скором времени, — продолжил он. — Когда тебя трудоустроят, вручат аванс и попросят принести упаковку пластита. Отвечать «нету» — глупо. Эти люди знают, что есть на складах артвооружения, а чего нет. И ты скажешь себе: это не новая работа, а продолжение старой, и у меня нет мотива отказываться от нее. Тебя уберут на месте передачи товара. Опергруппа, которая прибудет на место происшествия, поставит перед собой робкую задачу выяснить, кому предназначалась взрывчатка. Скорее — преступным группировкам, которых в этом регионе пруд пруди. Следователь скажет: «Хорошо, что его грохнули так скоро. Сегодня он решил полкило пластита толкнуть, а завтра?...» А какой-нибудь оперативник согласится с коллегой, чуть перефразировав его: «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст». Вот и все, Женя.

— Да-а... Складно вы придумали.

— Я для жены придумываю — когда пошаливаю на стороне. А тебе я описал кавер-версию популярного нынче хита с не самым веселым концом: на земляной холмик, под которым ты будешь покоиться, со временем не мраморная крошка упадет, а осыплется цемент самой грубой марки. Вот здесь ты должен был сказать: «Да-а... Складно вы придумали».

— Как вы меня вычислили?

— Проще простого. Вести группу Климова по курсу мог только старший инструктор. На самом деле я заурядный оперативник, просто торчу на аналогах. В общем так, Женя, теперь без моей команды из своей «исповедальни» не выглядывай. Занавесь окошки, словно тебя нет. Музыку смени и громкость убавь. Советую беспрерывно гонять рок-н-ролльную версию «Лузера» Бека. — Полковник подмигнул: — На тебя у нас ничего нет, тебе не о чем беспокоиться.

— Я знаю, — ответил Беглов.

От старшего лейтенанта Беглова полковник, чувствуя тяжесть в ногах, отправился к военному прокурору. Тот, слава богу, был немногословен. Свой доклад он умудрился сжать до нескольких фраз. У Колчиных был сделан обыск, результат которого — найденная в платяном шкафу «частично использованная» упаковка для спецсредств.

— Ловкие ребята, — «от себя» добавил прокурор, — я даже не заметил, как они ее подложили.

— Могли бы и не ловчить. Подложили бы баллончик у тебя на глазах. Что изменилось бы? В ноябре прошлого года из Генпрокуратуры пропали тридцать шесть томов одного уголовного дела. Пришли мальчики в черных очках, погрузили папки в машину и даже на чай прокурору не дали. Протокол составили?

— Ага. Нас же поддавливают.

— Где упаковка?

— У меня. Ждет, когда ее вскроют эксперты.

— Старая вещь? — Артемов предугадывал ответ.

— Да. Датирована февралем 1997 года.

«Стало быть, — пришел к выводу полковник, — Дудников продал минимум две упаковки „жасмина“. Вот уж действительно где-то могло по-настоящему грохнуть».

— Что будем делать, Миша?

— Терпеть, — сжато ответил Артемов. — Собирать дерьмо и терпеть.

— Толерантность... — с интонациями чукчи произнес прокурор. — Как бы она того... не лопнула.

— Приготовься к завтрашнему дню. Завтра все и начнется. Именно ты будешь отдавать приказ на арест Колчина. А до этого в присутствии Паршина огласишь результаты обыска.

— А что потом? Мне до пенсии год остался. Наши шефы, может, что-то и выжмут, а нас порвут в клочья.

— Не порвут. Во всяком случае, тебя. Следи за ходом моих мыслей. Главное, Паршин нашел виновника — Колчина или Заколчина, не важно. Для этого ему требовалось помутить на базе воду, что он с успехом и проделал. Дело закроется, не начинаясь. Оно как было внутренним, внутриведомственным, так и останется. Что касается тебя... В первую очередь военная прокуратура заинтересована в том, чтобы сокрыть очередной синяк под глазом Российской армии, согласен? Правда всегда ходит рука об руку с выгодой, — нравоучительно произнес Артемов. — Куда торкнется выгода, туда прет за ней и правда: «Здравствуйте, девочки, а вот и мы!» И вообще думай о хорошем. О том, что завтра ты сможешь сказать себе: наконец-то я свободен.