Михаил Нестеров - Группа особого назначения

Клиника, где лежал Андрей Авдонин, находилась на пересечении улиц Комарова и Новоградского шоссе. Без лишней волокиты, как того требовало удостоверение, Аксенова проводили к лечащему врачу Авдонина Марату Ягдташеву. Из предварительного разговора по телефону следователь выяснил, что самочувствие Авдонина не вызывает опасений.

— Я бы хотел поговорить с вашим подопечным, Андреем Авдониным, — сообщил следователь, не принимая приглашения присесть. Он намеревался закончить это дело быстро.

— Пожалуйста. — Марат по-деловому устроился за столом своего кабинета. — Но прежде я хочу узнать тему предстоящего разговора.

Аксенов хмыкнул.

— Тема, как вы понимаете, сугубо конфиденциальная. В интересах следствия...

Врач перебил его:

— Тогда ничем вам помочь не могу. Извините.

— Может, вы не разглядели мое удостоверение? — любезно осведомился Аксенов.

— Почему же, зрение у меня хорошее.

— Тогда в чем дело? Что, Авдонин в коме? Он не реагирует на внешние раздражители? Находится в реанимации?

Марата не смутили вкрадчивые интонации следователя, и он настоял на своем:

— Пока я не буду знать темы разговора с больным, вы его не увидите.

Несколько секунд в кабинете висела абсолютная тишина. Казалось, невыспавшийся Аксенов даже не дышит; только где-то в глубине ушных раковин следователя слышались какие-то щелчки и шуршание, словно кто-то водил шариковой ручкой по барабанным перепонкам.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Я хочу поговорить с Авдониным о его попутчике.

— Конкретнее, пожалуйста.

— О девятилетнем мальчике. — Аксенов удивлялся дерзости врача и своему терпению. Незаметно для себя он опустился на стул.

— Все равно для меня это ничего не значит. Пожалуйста, назовите несколько начальных вопросов. Если я сочту их неприемлемыми — прошу меня извинить.

— А если они окажутся приемлемыми?

— Тогда я дам вам знать, что вы можете задать следующий вопрос.

— Вы хотите сказать, что будете присутствовать на допросе?

— На допросе — нет. Во время беседы — да.

— Хорошо. Во-первых, я хотел бы спросить у... больного, разговаривал ли он с мальчиком или нет. Если да, то на какую тему.

— Чем вызваны эти вопросы?

— Интересами следствия. Во многом или нет, не знаю, но часть вины за дорожно-транспортное происшествие лежит на вашем пациенте. Если не вся вина целиком.

— Вы знаете, что ДТП произошло как раз в том месте, где погибли жена и дочь Авдонина?

Аксенову захотелось подарить свое удостоверение Марату.

— Вы хотите сказать, что он теперь намеренно сажает детей, чтобы их убилось как можно больше? Он что, ваш пациент, действительно до такой степени ненормальный?

— Вы не похожи на следователя.

— А вы на врача, — парировал Аксенов. — Так когда я смогу поговорить с Авдониным?

— Разрешите узнать, как самочувствие мальчика.

— Отвратительное. Вы даже не можете себе представить, до чего ему сейчас плохо. Жаль, не могу рассказать все в деталях.

— Понимаю, интересы следствия принуждают вас к этому.

— Именно так: принуждают.

— Знаете, мне бы не хотелось, чтобы мой пациент узнал о том, что состояние его пассажира, с ваших слов, так ужасно. Во всяком случае, в ближайшие дни. Авдонин получил сотрясение мозга средней тяжести, его состояние внушает мне опасения. Я знаю его довольно давно, он мой бывший пациент. — Марат помолчал, глядя на нервничающего следователя. — Но, видимо, принимая во внимание интересы следствия, все-таки придется сообщить ему об этом. Я сам сформулирую сообщение, и вы заучите его.

— Я его заучу?!

— Дословно. От себя — ни одного лишнего знака препинания. Дальше — посмотрим. Вы упомянули о части вины Авдонина.

Аксенов насильно улыбнулся и промолчал.

— Понимаю — несколько версий.

— Вы такой умный, доктор!

— Спасибо.

— Для начала расскажите мне о болезни Авдонина? — спросил Аксенов. — Как она называется, как давно это с ним?

Марат с готовностью откликнулся.

— Начну по порядку. Болезнь, которой страдает Авдонин, называется обсессивно-компульсивным расстройством. У моего пациента тяжелая форма навязчивых состояний. Начало его болезни лежит в гибели его семьи. Он был за рулем, когда его машина полетела под откос. Естественно, в смерти жены и дочери он винит себя. Усугубилось это травмой головы во время аварии. Теперь ситуация повторилась почти в точности. И снова он стал виновником если не гибели ребенка, то, во всяком случае, способствовал его теперешнему состоянию. Вам так необходимо задать свои вопросы больному?