Михаил Нестеров - Группа особого назначения

— Я заявляю, что мальчика увезли насильно. Лично я снимаю с себя всю ответственность за случившееся. Превратили клинику черт знает во что: прямые угрозы, бандитские рожи...

— Как он там? — спросил Ещеркин, следуя по объездной дороге. Возвращаться в монастырь тем же путем, где гаишники ползают по дороге с рулеткой, было опасно. Поэтому Вадим поехал в объезд, что удлиняло путь на добрых двадцать километров. — Олег, тебя спрашиваю!

— Я не расслышал.

— Как он там? — нетерпеливо переспросил Вадим.

— Вроде пришел в себя. — Качура потянулся к плафону и включил в салоне свет. — Ага, смотрит.

Санька только на короткие мгновения смог открыть глаза. Видно, ему снится плохой сон. Только что он ехал в машине с внимательным незнакомым человеком, который обещал отвезти его в больницу, а потом позвонить в милицию, и вот теперь в салоне эти ужасные знакомые люди.

Мальчик закрыл глаза, губы еле слышно прошептали: — В милицию... Сначала в милицию... Там церковь...

Вадим бросил в зеркало тревожный взгляд, который поймал Качура.

— Он все-таки рассказал водителю про монастырь. Придется завтра же заняться тем парнем вплотную. Лично я в отличие от тебя, Олег, не хочу так скоро подаваться в расстриги.

Сергей Марковцев только что не перекрестился, когда увидел беглеца на руках Качуры. Он молча кивнул и посторонился, пропуская их внутрь здания. Ещеркин, громко хлопнув дверью джипа, пару секунд смотрел на Сергея — как показалось настоятелю, с чувством превосходства и выполненного долга. Что ж, сейчас он простил Вадиму этот взгляд.

— Почему так долго? — спросил он, когда Вадим опустился на стул в его комнате. — Выпьешь?

Ещеркин отрицательно покачал головой.

— Долго, г-говоришь? — переспросил он. — Занятная история. Веселая.

— Так поделись своей радостью. — Тут Сергей понял, что возвращение беглеца праздновать не придется. Он повысил голос: — Мне что, Олега позвать, или ты все-таки соизволишь заговорить?

— Короче, Сергей, влипли мы по-крупному. Сейчас в клинической больнице находится человек, который знает про церковь.

— Про какую церковь? Ты чего дуру гонишь?!

— Церковью пацан называет нашу обитель. Один сердобольный мужик подсадил нашего беглеца, и пацан все ему рассказал. Тот, видимо, до того расстроился, что перевернулся... Ей-богу, я проклинаю тот день, когда впервые увидел этого пацана.

— Так... Кроме проклятий, я ничего не понял. Давай все с самого начала.

Аксенов внимательно прочел рапорт дежурного по городу о происшествии в клинике и запросил протоколы с ДТП на тридцать пятом километре. По распоряжению прокурора города, сообщения о приводе подростков в милицию ложились вначале на стол дежурному, потом старшему следователю по особо важным делам.

Уже вторую ночь следователь явно недосыпал, был хмур, раздражителен. Он недовольно бросил взгляд на стол Прокопца. Знаменитое место, кто только последнее время не сидел за письменным столом помощника следователя. Во-первых, сам молодой сыщик. Во-вторых, майор Кавлис. В-третьих — полковник Баженов. «Может, и мне посидеть? — подумал „важняк“. — Поумнею». Все, кому хоть однажды довелось опустить свой зад на стул Прокопца, спали сейчас и видели сны, а Аксенов смотрел в окно кабинета и видел беспроглядную тьму. И займи он сейчас знаменитое место, уснул бы мгновенно.

В предутренний час к нему в кабинет привели Ивана Бузова. Слушая показания шофера, Аксенов хмурился все больше. Теперь не приходилось сомневаться, что в бежевых «Жигулях» пятой модели, потерпевших аварию на тридцать пятом километре южного шоссе, находился именно Санька. Дело обрастало все новыми подробностями. «Один из парней, — говорил Бузов, — назвал приметы мальчика». Прочитав объяснения капитана Корнилова и его напарника, старшего лейтенанта Неверова (почему не генерала Деникина?), Аксенов твердо уверился, что джип с пострадавшим остановился на обочине только по одной причине: чтобы убрать свидетеля. Но тут подъехали патрульные, помешали. Затем из клиники похищают мальчика. Сейчас необходимо составить описание джипарей, привлекая к этому Бузова и обоих гаишников. Потом осведомиться у медсестры, которой пообещали сломать шею, и у дежурного врача из приемного покоя, не похож ли один из них на лицо, черт бы его побрал, которое увело мальчика из больницы. Если это оно, лицо, то...

Аксенов чувствовал на плечах не голову, а башку, которая в любой момент могла лопнуть.