Михаил Серегин - Когда стреляет мишень

— Да, это точно, — прохрипел Фокин, — а иначе и подохнуть недолго.

— У нас есть час, — сказала Аня. — Быстрее, ребята... Афанасий, Володя. Быстрее. Надеюсь, нам не попадется никто из платоновских или прокуратуры. Они ждут Платонова в другом крыле.

— Сколько в доме людей?

— Если не считать охраны, то пятеро. Хотя в последнее время я не знаю, чем они отличаются от платоновских головорезов.

— Ничего, — прошептал Фокин, — с этими-то я управлюсь.

Свиридов вздохнул и, едва удержав вертикальное положение на предательски подвернувшихся ногах, схватился за плечо вздрогнувшей всем-телом Ани.

Свиридову и Фокину хватило получаса, чтобы полностью — насколько это вообще было возможно — привести себя в порядок. Свиридов надел едва ли не самый лучший костюм покойного Коваленко, с Фокиным оказалось сложнее, но он натянул на себя рубашку, джемпер и брюки одного из самых крупных охранников из еще недавно возглавляемой им секьюрити.

Одежду из специального служебного гардероба, располагавшегося на первом этаже, принесла та самая пожилая горничная, которая накануне единственная из всех обитателей загородного дома не принимала участия в попойке.

Афанасий и Владимир съели совсем немного, потому что после двухдневного поста было вредно набивать до отказа живот, и после этого, почувствовав, что силы начинают в определенной мере возвращаться к ним, стали совещаться касательно дальнейших действий.

— Ты был прав, Афоня, — сказал Свиридов, — ты был прав, когда говорил, что нам пора уматывать из страны хотя бы на время.

Он взглянул на Аню, которая говорила ему то же самое еще раньше, но не стал напоминать об этом.

— Ты останешься здесь, Анечка, — проговорил он. — Ты не можешь рисковать жизнью, оставаясь с нами.

— А Афиногенов?

— А что Афиногенов? Мы возьмем его с собой в качестве заложника...

— У тебя что, есть какой-то план, Вован? — прервал его Фокин.

— Да. И точкой отсчета для его реализации послужит приезд, вернее, прилет Платонова.

Я все-таки надеюсь, что он воспользуется именно вертолетом, — несколько понизив голос, добавил Свиридов. — Афоня, мобилизуй-ка охрану в вестибюле. Если не ошибаюсь, их там двое?

Они тебя любят, а если этой любви недостаточно, возьми у них автоматы. Оружие нам будет очень кстати. Возьми мой пистолет.

— А ты?

— Мне нужно сказать два слова Анне Михайловне. Все-таки я еще остаюсь ее личным охранником, — с горькой иронией улыбнулся Свиридов.

Фокин молча принял пистолет и вышел из комнаты.

— И куда же вы намерены направиться? — сдержанно спросила Аня, все более бледнея.

— В Европу. Или в Америку. Или в Австралию. Словом, тем рейсом из Шереметьево-II, какой будет наиболее реален.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Я хочу сказать этим, что мы будем угонять самолет.

Молчание последовало за этими просто и без особого выражения произнесенными словами.

— Вот поэтому я и не хочу, чтобы ты была с нами, несмотря на все то, что может ожидать тебя здесь. Тебе не место в компании убийц и террористов. То есть меня и милейшего господина Фокина.

— Ты сошел с ума, — сказала она. — Ты сошел с ума.., а я все равно не могу оставаться здесь.

Они убьют меня.

— Я не исключаю этого. Но они убьют тебя тем вернее, если ты полетишь с нами. Потому что, если честно, я рассматриваю наши шансы на то, чтобы благополучно скрыться, как очень невысокие.

— А Афиногенов? Ведь он рано или поздно расскажет, как я завела его в подвал.

— Афиногенов ничего не скажет, — спокойно сказал Свиридов, — дело в том, что с людьми случаются такие незадачи, которые в последующих некрологах именуют несчастными случаями. Не исключено, что подобный финал карьеры предначертан и ему.

Аня встала с кресла.

— Я не хочу, — твердо сказала она. — Довольно крови. Довольно. Вы с Афанасием и так наворотили слишком много дел, чтобы суметь их расхлебать. Ты не убьешь Афиногенова.

— Что же с ним делать? Он опасен прежде всего для тебя. Мне на него начхать, как начхать на всех этих милых ребят, кроме одного человека. Их шефа, полковника Платонова.

— Он уже генерал, — со слабой улыбкой на бледных губах поправила Аня. — Ему присвоили новое звание месяц или два назад.

— Вот как? Замечательно. Нужно непременно его поздравить. — Свиридов поднялся с кресла и, проковыляв к Ане, обнял ее и проговорил:

— Пора прощаться, Анечка. Ты думаешь, что я не хочу взять тебя с собой? Если бы ты знала, как я... — Слова замерли на его губах, а потом он весело и открыто улыбнулся и закончил: