Михаил Серегин - Когда стреляет мишень

— Как куда? — Владимир вторично передернул широкими плечами и криво улыбнулся. — Да в любую из шестидесяти квартир этого подъезда или даже любой квартиры дома. Я не думаю, что ему стоит большого труда бесшумно проникнуть туда и отсидеться до того момента, как переполох несколько уляжется.

— Почему вы в этом так уверены?

Свиридов задумчиво погладил подбородок и ответил:

— Да потому, что на его месте я, возможно, поступил бы именно так. Многие совершенно напрасно обольщаются по поводу всех этих фиксаторов, блокираторов, предохранителей, цепочек и даже банальных, но тем не менее самых непроходимых для взломщика засовов. Впрочем, теперь уже поздно. Мне очень жаль. Кто-то не пожалел денег и нанял специалиста действительно высокого класса. То, как он прострелил крышу рябининского «Линкольна», — маленький шедевр. Поверьте, я в этом понимаю. Простите, Сергей Всеволодович, если я сказал что-то лишнее.

— Так, самую малость, — пробурчал Коваленко. — Благодарю вас. Сколько я вам должен?

Свиридов чуть презрительно улыбнулся одними уголками губ и ответил:

— Как вам будет угодно.

Коваленко посмотрел на жену и сказал:

— Тебе пора, Анечка. Ты выглядишь усталой. Свиридов отвезет тебя на дачу.

«Дача» — так заштатно Коваленко называл тот дворец, чье пышное описание уже помещалось выше.

— А ты?

— Я останусь в Москве. Вероятно, у меня будет очередная бессонная ночь.

Аня вперила в мужа беспокойный взгляд широко распахнутых глаз, а потом тихо пробормотала:

— Ты уверен, что вот так.., хочешь остаться один.., без меня?

Коваленко положил руку на ее обнаженное плечо и произнес, глядя на Владимира:

— Вези ее домой, Свиридов. Она что-то совсем пьяная. С вами поедут мои люди.

Аня пыталась слабо протестовать, но Коваленко не стал ее слушать, только легко коснулся губами ее бледной щеки и легонько подтолкнул к Свиридову.

Не успел Владимир только посадить Аню в «Мерседес», на котором они подъехали к ночному клубу, и сам плюхнуться в удобное кресло, как зазвонил телефон.

— Кого еще там, черррт?.. — сонно пробормотала Аня, уже начавшая клевать носом от стрессовой и алкогольной передозировки.

— Вероятно, меня, — сказал Свиридов, — потому как номер мой. Да, я слушаю.

— У меня все по-олный пинцет, дружо-ок, — кокетливо растягивая гласные, лениво зазвучал не очень вразумительно дрожащий с артикуляцией, то бишь внятным проговариванием звуков, женский голос. Вероятно, его обладательница была изрядно выпивши. — Во-о-от. Так что пресечемся завтра вечером. Выбралась нормально. Во-от так... Вася.., то есть Володя.

— Вот и превосходно, — ответил Свиридов, — звони. У меня тоже вроде все гладко. Угу.

На том конце трубки что-то булькнуло, посыпались беспорядочные какофонические звуки, а потом другой женский голос, заплетаясь, пролепетал:

— Ва-а-алодя, а вы бландин-нь или брюн...

— Вован, одолжи сто баксов! — ворвался громыхающий мужской голос, а еще один, приглушенный расстоянием, разделявшим потенциального абонента и трубку, пропел мерзким козлетоном: «Сто тугриков на рулон туалетной бумаги бедному монгольскому засранцу!».

Свиридов, едва сдерживая улыбку, покачал головой и разъединился.

Аня, которая слышала обрывки этого телефонного безобразия, подняла голову и спросила:

— Кто это был?

— Да так, — весело ответил Владимир, — знакомые.

— Сто тугриков, говоришь? — с напускной свирепостью спросил Фокин, глядя на группу веселой молодежи, высыпавшей из громыхающего зала одной из престижных московских дискотек. — Ета шта-а-а еще такое?

— Монгольская валюта, — ответила высокая шатенка с короткой стрижкой, которая только что разговаривала по телефону со Свиридовым. — А теперь отвечай, мужик: с кем это мы говорили?

— С моим другом. Кстати, он брюнет, — повернулся Афанасий к той из девушек, которая интересовалась цветом волос Свиридова.

— А какая корысть нам от твоего друга? Вот ты — это да. — Шатенка шагнула к Фокину, ее тут же занесло вправо — очевидно, она испытывала определенные проблемы с сохранением равновесия. — Мне всегда нравились крупные мужчины. М-м-м.., и ты думаешь, что вот так поговорил на халяву.., да еще нас, как шпионов, черт те.., и теперь смыться?

— А что? — смеясь, спросил Фокин.

— Пошли с нами!

— Подрывать здоровый образ жизни и бесчинствовать безобразия? — Фокин довольно ухмыльнулся и обвел взглядом обступивших его молодых людей — двух парней и четырех девушек — возрастом примерно от двадцати до двадцати четырех лет. А почему бы нет, подумал Афанасий и выхватил из кармана пачку стодолларовых купюр — аванс щедрого работодателя.