Виталий Гладкий - Чужая игра

И все.

Ничего из ряда вон выходящего, как я понял по достаточно прозрачным намекам Волкодава.

Как бы невзначай, без определенной цели, он говорил, что спецслужбы многих стран и в былые времена, и сейчас используют для некоторых, особо щепетильных дел «болванчиков», чаще всего не имеющих представления, на кого они работают.

Это делается для того, чтобы самим спецслужбам не вываляться по уши в грязи, а в случае провала операции или засветки исполнителя сдать этого подставленного со всеми потрохами. Если, конечно, не удастся его ликвидировать, чтобы спрятать концы в воду.

Обычно исполнитель «заказа» практически никогда не знает, кто истинный заказчик. Это мне было известно из личного опыта.

Таким не шибко хитрым способом спецслужбы, во-первых, реализовывали свои планы, не имеющие ничего общего с гуманными принципами человеческого сообщества, во-вторых, умывали руки, а в-третьих, — ко всему прочему, — нередко повышали свой рейтинг перед околпаченными налогоплательщиками, именуемыми «народом».

— Он ищет семью. — Абросимов сказал это с нажимом и еще раз повторил: — Семью!

— Вы полагаете… — начал было Баркасов.

— Стоп! Закройся. По-моему, он уже очнулся.

Полковник подошел к кушетке и потеребил меня за плечо.

Я застонал и медленно открыл глаза.

— Где я? Что со мной? — Я постарался, чтобы мои вопросы звучали совершенно искренне.

— Все нормально, все нормально, Карасев…

Абросимов смотрел на меня с каким-то странным выражением, будто решал задачу со многими неизвестными.

Похоже, я оказался в одном ряду с «иксом» и «игреком», неким «зетом», величиной, всплывшей в уравнении абсолютно случайно, из-за чего решение задачи стало весьма проблематичным…

Меня снова определили в ту же самую камеру, каменную гробницу.

Там все осталось без изменений, кроме одного — моя койка приобрела вполне цивилизованный вид. Мне дали матрас, почти новое постельное белье и подушку — не блином, а свежеиспеченной пышкой.

О-о, нет… Так болеть голова просто не может. А если и может, то не моя…

Где выключатель? Куда он девался, чтоб его!..

До чего хочется пить… Пи-ить… Где-то рядом с кроватью должна быть тумбочка, а на ней бутылка минералки.

Где эта чертова тумбочка?! Нет ее, словно испарилась… Да, все-таки нужно включить свет.

Интересно, почему я ищу выключатель лежа?

Я с трудом открыл глаза — и очутился неведомо где. А точнее, в темном (скорее сером) пространстве без окон и дверей!

Меня охватило тупое удивление, когда я попытался рассмотреть в этом пространстве знакомые предметы.

Их просто не было.

Нет, это точно ночной кошмар! Сон, видение, сглаз, нечистая сила… Или я уже ТАМ?..

Меня вдруг охватил страх, не поддающийся разумному толкованию.

Я попытался заговорить, чтобы разрушить наваждение, но лишь просипел, как проколотый воздушный шарик.

Я хотел принять сидячее положение, но незримые путы приковали меня к земле стальными цепями. Мне удалось лишь с трудом поднять голову, чтобы тут же вернуть ее в прежнее положение; голова была даже не чугунной, а словно налита свинцом.

Может, пока я спал, изменилась сила земного притяжения?

Или все-таки мое предположение насчет того, где я сейчас нахожусь, правда? Свят-свят!..

В полном отчаянии я мысленно включил правую руку, чтобы пошарить рядом с собой. И наткнулся на человеческие тела, лежавшие едва не в обнимку.

Сколько их — трое, четверо? И кто они? Неужели такие же грешники, как я?

А иначе зачем бы им обретаться, как и мне, в темноте и в полной неопределенности? То есть в бесконечности, если изъясняться научными терминами.

Где я, в конце концов?!

— Маркуша, чего тебе? — вдруг раздался женский голос. — Лежи спокойно… И не тяни на себя одеяло, мне холодно!

Маркуша?! Что еще за Маркуша? Может, это я Маркуша? А и верно, как меня зовут? Кто я? И вообще — при чем здесь одеяло?

— Отстань, Стрёма! — раздался хриплый, прокуренный и недовольный мужской бас.

— Кто вы такие? — выдавил я из себя, чтобы хоть что-то сказать.

Я был изумлен до крайности. Нет, не так — потрясен до глубины души. Уж не знаю отчего. Наверное, я не ожидал, что в окружающей меня бесконечности все-таки существует жизнь.

— A-а, проснулся, голубок…

Послышалось шевеление, и я увидел, как темная слитная масса на полу — на полу?! — раздробилась на несколько продолговатых черных пятен. Теперь я понял, что нахожусь в каком-то помещении.