Максим Шахов - Свинцовая орда

Мы снова вернулись к крыльцу, которое постепенно стало превращаться в некий центр нашего маленького мирка. Здесь собрались все — и Славик, и Леха, и старики, и молодые немцы.

— Извините, Олег Карлович, — сказал я, — мы сейчас действительно не можем выехать. По местным дорогам — не на такой машине. Не дай Бог, где-то застрянем… Я уже не говорю про открытые люки. Это вообще будет страшно.

Олег Карлович, что можно было различить даже в неясном ночном освещении, выглядел очень расстроенным.

— А если пешком? — неожиданно предложил он. — Если сейчас выйти по улице, идти до конца, потом еще улицу направо и тоже до конца, и вы выйдете из города. А там… А там видно будет.

— Я без машины никуда не уйду! — зарычал Игорек. — Мне без нее возвращаться никак нельзя. Да и как добираться до Германии без машины?

— На самолете, — зло сказал я, но развивать тему не стал.

Все ненадолго замолчали, не понимая, что, собственно говоря, нам теперь нужно делать?

В этот момент стрельба началась в другом отдаленном от нас месте, и там что-то полыхнуло. Мы все замерли, потому что даже любому тугоухому индивидууму было бы ясно как белый день, что стрельба стала несколько ближе.

— Твою же мать! — сказал Слава громко и, как мне показалось, испуганно.

В этот момент в доме погас свет. Олег Карлович с необыкновенной для его почтенных лет резвостью рысью пробежался до калитки, отважно вышел за нее на улицу и тут же вернулся обратно.

— По всей улице нет света, — проинформировал он нас, — и, боюсь, что на соседних улицах тоже. Во всяком случае, знакомые мне фонари во дворах не горят.

Теперь на улицу пошел я сам. За мной увязались и Леха, и Славик, и дед, и даже Игорек. Хельга и Нина Иосифовна вернулись в дом. Я заметил в окне слабый огонек керосинки. Такой пользовалась прабабка в моем глубоком детстве. Резкая вонь и копоть от этого прибора освещения тут же всплыли у меня в памяти.

На улице мы были не одни: почти у каждого двора перетаптывались люди. Все они смотрели в одну и ту же сторону. Сейчас, без электрического освещения, очень хорошо было видно, что в центре города что-то горит. И там продолжают стрелять. Горело и еще в одном месте — уже гораздо ближе к нам.

— Это или война, или снова мятеж, — сказал Леха.

— Спасибо, Капитан Очевидность, — не удержался от сарказма Славик, но никто даже не улыбнулся. Проигнорировал реплику и сам Леха.

— Наверное, еще не поздно, — повернулся к нам дед, — давайте, уходите отсюда.

Игорек вопросительно уставился на сестру. Я злорадно отметил, что на ее твердокаменном тевтонском лице впервые, пожалуй, за эти дни появилось чувство растерянности.

— Бабушка, дедушка, — спросила она, после секундного промедления, — вы с нами?

Бабушка отрицательно покачала головой. Дед — тоже. Хельга вздохнула:

— Я тоже никуда не уйду от вас.

Слава, злобно взглянув на немцев, наклонился ко мне:

— Стас! Давай рванем отсюда. Я жопой чую — это хана, если останемся. Давай дергать.

Мне, конечно, хотелось дернуть. Очень сильно хотелось. Но я об этом никому не сказал.

— Слава, — ответил я, — ты можешь дергать. Пожалуйста. Но тут мои клиенты. Я не могу убежать. Да просто потому, что мне тогда в Саратов лучше вообще не возвращаться.

— Стас! — тихим шепотом завопил Слава. — Тогда ты сможешь вернуться в Саратов, но только в виде трупа. Оно тебе надо?!

— Разговор окончен, — ответил я, хотя слова Славика проехали по мне, как серпом по Фаберже. — Здесь мои клиенты, я должен их спасти и доставить в Саратов. Живыми или мертвыми. Для отчетности.

Слава уныло посмотрел на меня долгим тоскливым взглядом:

— Ладно, Стас. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Да, — ответил я ему, — держитесь лучше со мной. Еще неизвестно, куда бежать-то. Может, там как раз нас только и ждут.

Я подошел к Олегу Карловичу и взял его за локоть.

— А скажите мне, пожалуйста, кто у вас соседи? Что за улица, да и вообще что за район? Раньше мне это было безразлично, а вот теперь…

— Имеет значение? — продолжил дед.

— Да, возможно, решающее.

Все-таки Олег Карлович — реальный ганс: начал рассказывать, как будто репетировал отчет по ночам.

— Дом напротив — там тоже живут немцы. Но уже совсем старики. Мы им иногда помогаем. Вот они, кстати, даже и не вышли. Прямо — справа и слева — славяне: кто-то русский, кто-то украинец, кто-то белорус. Я точно не помню. Все тоже пожилые, но нашего возраста. Дальше несколько домов — киргизы. Но молодых там мало. Одна только семья, кажется. Мы с ними практически не общаемся, поэтому я толком их не знаю. А вот за нами начинается «узбекская улица». Тут живут узбеки — вот прямо начиная с этого, соседнего с нами, дома.