Сергей Самаров - Схрон под лавиной

Но нет! Думать так, значит, в собственных глазах уронить свой авторитет. Джамбек не видел, насколько слаб эмир, и не может об этом знать. Слабого человека, обреченного на гибель, еще можно было бы бросить. А сильного и умного — нет. Абалиев просто побоится мести, и по одной только этой причине не оставит своего эмира в беде одного. Скорее всего, он шел в темноте, наступил на камень, упал и сломал ногу. Эта причина весомая и полностью оправдывает задержку моджахеда. Но что, если Джамбек все-таки дохромает до костра и увидит слабость эмира? Нет, такого допускать нельзя!

Далгат Аристотелевич собрался с силами и сжал зубы. Сил, чтобы встать, не было. Ноги отказывались выпрямляться. Если он встанет, то, возможно, упадет на камни и не сможет в падении управлять своим телом. Упадет и что-нибудь еще сломает. Нет. Надо иначе. Надо так до маленького грота добраться, чтобы не упасть. То есть добираться на четвереньках. Из такого положения, даже если упадешь, не разобьешься.

Но, прежде чем отправиться к маленькому гроту, Далгат Аристотелевич пошел в другую сторону. Он не сразу сообразил, зачем это делает, но, осмотревшись, понял, что хотел подбросить в костер несколько сухих полешек, потому что костер уже почти прогорел. Если он уснет, костер прогорит полностью, и тогда Джамбек не сможет найти спящего эмира. И он пополз на четвереньках к дровам. Тащить с собой несколько поленьев было бы неудобно, пришлось бы только на одну руку опираться, и Гаримханов просто сел и стал перекладывать поленья для костра через свои ноги справа налево. Потом передвинулся и повторил всю операцию. Затем еще раз повторил. А после четвертого повторения он уже мог затолкать поленья в угли угасающего костра. Но дожидаться, когда огонь разгорится, эмир не стал, и, почувствовав в себе силы для передвижения, пополз в маленький грот. Вешалка начиналась сразу за углом. Но он не смог подняться и снизу до вешалки не дотянуться, поэтому тратил силы, срывая одежду резкими движениями. Срывал и бросал под себя. Силы окончательно оставили его. Эмир подгреб под себя все сорванные тряпки, взобрался на них и больше ничего не помнил. То ли сознание потерял, то ли уснул. И не слышал, как из галереи, откуда он ждал появления Джамбека Абалиева, вышел совсем другой человек. Не такой крупный, гораздо моложе возрастом и без бороды, только с короткой рыжеватой щетиной. На нем была военная форма, а в руке он держал автомат. Человек не сразу подошел к эмиру, а направился к месту, где тот сидел, греясь у костра, взял в руки автомат эмира, снял крышку ствольной коробки, вытащил затвор, крышку поставил на место, автомат поставил так же, как тот стоял, стволом кверху, а затвор убрал в длинный карман своей «разгрузки». И только после этой простой операции подошел к маленькой нише и посветил фонариком в лицо эмиру. Эмир не проснулся, и на луч света никак не отреагировал. Гаримханову требовалось хотя бы два — четыре часа сна, чтобы прийти в себя. Тогда человек в военной форме подбросил в костер сразу большое количество поленьев, чтобы огонь горел ярче и давал больше тепла, перекатил к костру большой камень и сел поближе к огню, но лицом к нише, где спал эмир…

Старший лейтенант Шахамурзиев закончил спуск на дно ущелья как раз в тот момент, когда среди спасателей первой группы произошло какое-то оживленное движение. Багдасар Давлетбаевич догадался по голосам и движениям, что длинный щуп одного из спасателей обнаружил что-то под снегом. Другие бросились туда. Замелькали лопаты. Снег — это все-таки не земля. Даже мокрый, он поддается копанию легче. И уже через пару минут из-под снега показалось человеческое тело в камуфлированной одежде. Но уже по камуфляжу с другим рисунком старлей Шах понял, что нашли одно из тел убитых бандитов.

— Таких будет еще четверо, — сообщил старший лейтенант. — Всего пять убитых бандитов. И один живой должен быть… Наш… Если только он здесь… И если только он жив…

— А где он еще может быть? — спросил подполковник МЧС.

— Чтобы проконсультироваться по этому вопросу, я и спустился сверху…

Старший сержант Чухонцев не предполагал, сколько проспит эмир Гаримханов. Он вообще ничего не знал о болезни эмира, и даже посчитал, что эмир или ранен, или контужен. Одно можно было сказать с уверенностью, что он не от рождения на четвереньках ходит, хотя и зовет себя Волком. И если уж тот не проснулся под лучом фонарика, то проснется не скоро. Выглядывая из последней галереи, Слава видел, как тяжело давался эмиру каждый шаг даже на четвереньках. Эмир был откровенно нездоров. Тогда какой смысл будить его сейчас? Чтобы на себе куда-то тащить? А если и тащить некуда? Пусть себе спит, время и развитие событий там, наверху, все расставит по своим местам…