Роман Кожухаров - Прохоровское побоище. Штрафбат против эсэсовцев (сборник)

Еще до начала бомбежки из батальона вернулся Дерюжный. В роте распределяли боеприпасы, доставленные с того берега. Гранаты, промасленные пачки с патронами для «мосинок», навалом, в холщовых сумках, и в барабанных магазинах — патроны для ППШ, пулеметные цинки и уже снаряженные дисковые магазины для РПД, ящики с крупнокалиберными патронами для противотанковых ружей.

Семеныч с едкой усмешкой рассказывал Коптюку, как начштаба второй роты капитан Земсков пресек затеянные командиром третьего взвода Дударевым попытки дележа и торга вокруг драгоценного содержимого ящиков и мешков, аккуратно составленных и сложенных возле штабного блиндажа.

— Патроны и гранаты в первую голову получают подразделения переднего края!.. — отчеканил капитан, сурово глядя настырному командиру третьего взвода в глаза.

А потом, заставив того с подручными ждать, пустил вперед людей Смижевского и следом Дерюжного с подчиненными. Очень кстати, как, потирая ладони, заявил Семеныч, оказались неподалеку Гвоздев с Рябчиковым.

По поводу Рябы вообще вышел спор, так как штабной писарь Разгильдеев, увидев, что тот ранен, с ходу предложил оформить у ротного бумагу на искупление и отправить того на ту сторону реки в штаб батальона. Но Ряба наотрез отказался, заявив, что во взводе и так людей не осталось и он останется со своими и будет бить врага до тех пор, пока не придет пополнение.

Начштаба, присутствовавший при разговоре Разгильдеева с Рябчиковым, настолько воодушевился словами последнего, равно как и боевым духом, которым оказался исполнен второй взвод старшего лейтенанта Коптюка, что решительно разрешил брать столько боеприпасов, сколько Дерюжный и его помощники унесут. Так что тут две лишних пары рук — Гвоздева и Рябчикова — оказались как нельзя кстати.

Старший лейтенант не стал при подчиненных озвучивать возникшие во время рассказа замкомвзвода мысли. Все же в глубине души, не сознаваясь самому себе, во время посещения штаба роты Федор рассчитывал услышать несколько иную информацию по поводу диспозиции своего взвода.

Разве ожесточенный многочасовой бой, который выдержали его бойцы, умелые действия его людей в районе «Октябрьского», потери, которые понесли коптюковские… Разве всего этого недостаточно для принятия волевого решения о замене личного состава первого и второго эшелонов?

Почему дударевских по-прежнему держат на запасных позициях? Чего ждут? Что после очередной атаки гитлеровцев от взвода Коптюка вообще никого не останется и тогда дударевских торжественно введут на полностью освободившиеся окопы?..

Сам Федор понимал, что в невысказанном его осуждении ситуации есть весомая доля предвзятости. Ведь и третий взвод во втором эшелоне не отсиживался и хлебнул в ходе затяжных вражеских обстрелов порядочно. Но все-таки то, что их оставляют на переднем крае и не проводят рокировку, командир второго взвода считал несправедливым и неправильным.

Вот Телятьев говорит, что обо всех перемещениях и перестановках в системе обороны роты докладывает в штаб батальона, в том числе и о планируемых. Думается, предложи он вариант отвода бойцов Коптюка и Смижевского на вторую линию и выдвижения вперед взвода Дударева и, к примеру, разведчиков лейтенанта Александрова или подразделения соседей-стрелков, комбат бы возражать не стал.

Но капитан Телятьев не из той породы людей, для которых первейшая забота — беспокойство о своих подчиненных. Для таких, как он, главное — не побеспокоить лишний раз свое прямое начальство. А то, не дай бог, сорвешь неосторожным обращением очередное наградное представление…

В траншеях началась раздача патронов и гранат. Процессом, по обыкновению, дирижировал Дерюжный, не допуская сюда суеты и волнения. Хотя суматошности в окопах хватало. Командиры отделений доводили до каждого подчиненного боевую задачу, попутно проверяли позиции бойцов, наличие боеприпасов и исправность оружия, подгоняли медлительных, утихомиривали особо крикливых.

Федор, сам не зная почему, обрадовался скорому возвращению в строй Гвоздева. И Ряба пришел, хотя был ранен и имел все права уйти на тот берег в медсанбат. На левом фланге взводный оставил пулеметную точку Подсевальникова, а расчет пэтээровцев передвинул в центр, в отделение Потапова, на ту самую позицию, которую занимал Веточкин.

Огневые точки пулеметчиков и расчеты противотанковых ружей старший лейтенант старался разместить так, чтобы они продолжали вести эффективный огонь и после начала наступления их сектор стрельбы не перекрывался спинами бегущих в атаку переменников. Хотя все зависело от того, как развернутся в боевые порядки танкисты, насколько слаженно они будут взаимодействовать со штрафниками.