Роман Кожухаров - Прохоровское побоище. Штрафбат против эсэсовцев (сборник)

Федор не слышал себя. Может быть, он что-то и кричал, как и другие, те, кто находился рядом. Он бросился к Степанкову, а тот выползал на четвереньках по дну траншеи навстречу — обсыпанный землей, покрытый толстым налетом копоти и гари.

— Ты цел? Цел? — подхватывая его под мышки, криком спрашивал взводный.

А тот, ошалело перескакивая белыми, расширенными зрачками то на командира, то на остальных, хрипло твердил:

— Вы видели?! Это я его?! Вы видели?!

Степанков оказался цел и невредим. Единственное — из него слова били, словно струя из брандспойта.

— Он как надвинет!.. Я думал все, хана мне… Будто в могилу заживо закопало… И ревет над башкой так, что душа из тела — вон… И земля эта сыпет и сыпет на голову… А потом вдруг — вонь от движков его, ну и уже, когда, значит, прошел, я вдогонку ему…

Дерюжный, дав бойцу отпить из собственной фляги, похлопал того по плечу.

— Некогда, Степа, после поговорим… Ты тут держи этих, неустойчивых… чтоб не бежали больше…

Он кивнул в сторону двух бойцов, которые не выдержали вида накатывающегося танка.

— А я — за Кондратычем!..

Коптюк, убедившись, что со Степанковым все в порядке, тут же побежал по траншее на левый фланг. «Тигр» к тому времени уже преодолел передний край штрафных позиций.

Там обороной руководил Потапов. Бойцы действовали грамотно, без метаний и дерганий. Когда огромная машина приблизилась к траншее, все попрятались на дне своих ячеек. Да и непрерывная стрельба, которую вели спаренный и курсовой пулемет вражеского танкового экипажа, не давали высунуться.

Как только гусеницы «тигра» подмяли под себя траншею, сбоку в траншее выросла фигура Рукосуева. Боец метнул бутылку с зажигательной смесью почти в упор. Пламя вмиг охватило левую ходовую часть, разбрызгавшись по каткам.

Рукосуев ударил бутылкой с такой силой, что горящие брызги едва не обдали его самого. Часть горючей жидкости плеснула в окоп, зачадив тяжелой копотью. Рукосуев не растерялся и тут же, выхватив лопатку, стал забрасывать горящую лужу землей, срезанной прямо с утоптанного дна окопа.

А «тигр» тем временем уходил в сторону артиллерийской батареи, и по левой стороне, во всю длину гусеничных траков, наматывалось ярко-оранжевое пламя. Вдогонку «тигру» кто-то кинул гранату, но она, ударившись о борт танка, отскочила в сторону и рванула на земле.

Обе вражеские машины, которые пересекли передний край штрафников, были подожжены «переменниками». Вот только реального урона фашистским танкистам это не нанесло. Вся надежда оставалась на батарею. Таков и был тактический уговор между артиллеристами капитана Артемова и ротой Телятьева.

Главная задача «переменников» состояла в том, чтобы не пропустить через свои позиции немецких автоматчиков. С танками они вступали в единоборство по возможности, и, если так складывалась ситуация, — пропускать вглубь, где их должны были встретить артиллерийские расчеты.

Обе машины, чадящие огнем зажигательной смеси, представляли собой хорошую цель для изготовившихся расчетов. Орудие лейтенанта Перешивки уже дважды меняло позицию, уходя от убийственных выстрелов 88-миллиметровых пушек фашистских «тигров» и средних танков Т-4. Подносящий расчета был ранен, но не покинул поля боя. «Некогда!» — только и буркнул Ипатьев, отказываясь от медицинской помощи.

ЗИС-3 лейтенанта Гамкрелидзе метким выстрелом подбил немецкий танк, шедший во второй линии наступательной цепи, еще на подходе к переднему краю, где держали оборону штрафники. Приговорил его с двух выстрелов: первым вывел из строя ходовую, а вторым — прошил борт насквозь.

Расчету горячего грузинского лейтенанта приходилось жарко. Их позиции располагались по фронту вражеского наступления. По ним били сразу несколько танковых орудий первой и второй линий, да еще пулеметы того «тигра», который заклинило на границе противотанкового рва.

Чудеса изворотливости демонстрировали бойцы артиллерийского расчета «сорокапятки» под командой старшего сержанта Мараховского. Опытный артиллерист практически не давал своим бойцам и орудию полминуты провести на одном месте.

Когда артиллеристы обрушили на подступах к переднему краю, метров за четыреста, на танковые линии заградительный огонь, вести стрельбу они должны были совместно с минометными расчетами, находившимися на закрытых позициях. Но в самый ответственный момент выйти на связь с минометчиками не удалось. Пока связисты штрафников восстанавливали поврежденный вражеским снарядом кабель, пушкарям батареи пришлось действовать самостоятельно.