Дон Пендлтон - Новая война (Ураган над Колумбией)

Болан ничего не ответил. Ему не оставалось ничего иного, как поверить Сорайе на слово. Впрочем, один раз он уже ей доверился, и она не обманула, однако теперь обстановка изменилась. Мак готовился вступить в бой и хотел быть абсолютно уверенным в Сорайе. Она сказала, что спасалась бегством из лагеря террористов, потому что боялась за свою жизнь. Но этого было явно недостаточно.

Словно читая мысли своего спасителя, девушка торопливо заговорила.

— Я... я не могла там больше оставаться. Когда вы ушли со своим человеком, я очень много размышляла, припомнила, как бесчеловечно Ахмад пытал пленника, и поняла, что они ведут себя, как... хищные звери... как дикари! — она словно выплюнула эти последние слова, немного помолчала и продолжала: — С самого раннего детства мне внушали, что израильтяне — подлые твари, которых нужно истреблять при любом удобном случае. Они захватили земли арабов, убивают, грабят, опустошают все вокруг себя! А значит, наша борьба против них является священной войной — джихадом. Но теперь-то я поняла, что мы ничем не лучше своих врагов. А может, даже хуже. Истязать живого человека, как это делал на моих глазах Ахмад, подкладывать бомбы в магазины, в автобусы, где полно ни в чем не повинных людей... Это ужасно и отвратительно!

Болан слушал ее, не перебивая, и Сорайя выложила все, что накипело у нее на душе. Ей казалось, что уже тот факт, что она высказывала свои самые сокровенные чувства, снимал с нее часть вины.

— Я больше не в силах участвовать в их человеконенавистнических планах. Я потеряла веру в Хатиба. Поняла, что он лжет. Он утверждает, что действует во имя нашего народа, но на самом деле он все делает ради денег. Кстати, Спинни ему об этом так и сказал, и Хатиб даже не стал возражать. Но еще больше, чем о деньгах, Хатиб мечтает о власти, и чтобы заполучить ее, он ни перед чем не остановится: ни перед убийством, ни перед пытками, взрывами, покушениями, ни перед чем, если только это позволит ему стать заметной фигурой в арабском мире. Что же до нашего дела, то для него это всего лишь способ удовлетворить свои собственные амбиции. — Она глубоко вздохнула и сорвалась на крик: — О, как я его ненавижу! Его и все, что он собой олицетворяет!

— Однако же вы сражались за те идеалы, что и он, — мягко возразил Болан.

Девушка гордо вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза.

— Мой идеал — это мой народ, — торжественно произнесла она. — Я считаю, что моему народу должно быть возвращено то, что у него отняли. Я верю в то, что палестинцы имеют право на свою Родину. Но добиться этого жестокостью и насилием им не удастся. Убийство тысяч ни в чем не повинных людей, бесчеловечные покушения, бомбы — все это не принесет никакой пользы нашему делу. Мы должны поступать как разумные, здравомыслящие существа, мы должны научиться решать наши проблемы за столом переговоров. Только так мы сможем добиться прочного мира и согласия.

— Готовы ли вы помочь мне сорвать операцию, разработанную Хатибом и его террористами? — в упор спросил Болан.

Сорайя на мгновение заколебалась, потом кивнула.

— Да-да. Это мой долг.

— Тогда объясните мне, в чем суть плана Хатиба. Он установил антенну для слежения за спутниками и наблюдает с ее помощью за одним из американских космических аппаратов. Я правильно говорю?

— Да, это так.

— Какие цели он преследует?

— Спутник получает и передает на Землю всю информацию о перевозках американской нефти.

— Но откуда он знает коды, используемые нашими специалистами по космической связи?

— От Спинни и его команды. У этих людей отличные источники информации в кругах, близких к вашему правительству. Кстати, именно они финансировали вывод на орбиту этого спутника год тому назад.

— А вам известен дальнейший ход осуществления операции? — спросил Болан, глядя Сорайе прямо в глаза.

— Нет. Я только знаю, что Хатиб одержим одной идеей: уничтожить американский спутник. Он давно об этом мечтает. А Спинни требует, чтобы мы нанесли удар по Панамскому каналу. Он хочет, чтобы Хатиб разбомбил его ракетами «Скад», которые сам же нам и поставил. Они все с ума посходили. До меня это дошло со всей очевидностью только сегодня.

— Полностью с вами согласен, девушка, — натянуто улыбнулся Болан.

Однако размах операции Хатиба аль-Сулеймана начинал всерьез беспокоить его. Чтобы уничтожить этого страдающего манией величия психа, действовать следовало быстро, очень быстро. На организацию военной акции по всем правилам уйдет слишком много времени... Таким образом, остается только одно решение: Палач вступает в бой один против всех.