Дон Пендлтон - Кровь за кровь

— Подобное состояние может быть вызвано самовнушением, — объяснил толстяк Сал. — Перед нами случай психической блокады нервных клеток, контролирующих чувствительные центры. Эту форму анестезии можно обойти различными способами, но для этого мне понадобилось бы больше времени. Речь идет об обычном самогипнозе, несмотря на то, что говорит мой молодой коллега.

Доктор мог говорить все, что угодно, но правда была такова, что Бруно обвел их вокруг пальца. Кто знает, быть может, вытягивая Болана из ручья, он уже тогда знал, что тем самым приближает свой конец.

Однако со всей очевидностью можно было сказать следующее: даже если Бруно действительно утратил во Вьетнаме вкус к жизни, а вместе с ним и изрядную долю мужества, то он очень быстро обрел вновь и то, и другое.

— Итак, друг мой, — объявил доктор, — этот человек никогда не будет в лучшем состоянии, чем теперь. Можете его забирать.

— Отнесите его к машине, — приказал Болан. Она стоит у входа.

Палач косо взглянул на Болана, но подчинился. Вдвоем со своим помощником они несли к машине тело Бруно. Болан следовал за ним и, неся завернутую в полотенце руку.

Джесс с дурацким видом стоял в гостиной, держа в руке большой запотевший стакан с виски.

— Спасибо, Джесс, — бросил Болан, проходя мимо.

Охранник, находившийся в раздевалке, превращенной в камеру пыток, быстрым шагом шел впереди группы и распахивал двери, помогая скорее вынести тело.

Он позвал начальника охраны.

— Открой дверцу машины мистера... Открывай ее, Танк! Мы несем мясо!

Проходя мимо Танка, Болан сказал ему:

— Ну, будь здоров!

— И вам того же, сэр. До свидания.

Доктор с ассистентом уложили Бруно на заднее сиденье и собрались было так и бросить его.

— Посадите его, черт побери! — крикнул Болан.

Мафиози выполнили приказ, после чего Болан резко оттолкнул толстяка.

— Проваливайте! — рявкнул он.

— Я не виноват, — вздохнул, оборачиваясь, доктор.

— Я сам разберусь, кто прав, кто виноват, — с угрозой в голосе тихо произнес Болан, глядя вслед удаляющейся массивной спине.

Из кармана пиджака он вытащил конверт и протянул его начальнику охраны.

— Передай это Майку, когда он вернется. Скажи ему, что я все держу под контролем.

— Хорошо, сэр. Я все ему передам, не беспокойтесь.

Казалось, все были довольны отъездом важной шишки с грузом мяса.

Болан вспомнил, что большинство мафиози испытывали не меньший страх перед палачами, чем он сам. Тогда почему? Какую цену соглашались платить они, чтобы... Зачем? Чтобы жить?

Он сел за руль и выехал за ограду охотничьего домика.

Когда он подъехал к посту, цепь уже была опущена. Болан махнул часовым рукой, выехал на дорогу и, проехав с километр, остановился на обочине. Он перегнулся через спинку своего сиденья и позвал:

— Бруно! Ты меня слышишь? Это Болан. Ты меня слышишь?

Окровавленная голова медленно поднялась, и залитые кровью глаза невидяще уставились в пространство. Бруно что-то видел, но только не то, что находилось сейчас перед его взором.

Он по-прежнему улыбался. Из его горла вдруг вырвался легкий хрип, взгляд затуманился и потух. Бруно ушел из жизни так же тихо, как и жил.

Болан понял, что его друг мертв. Для этого не надо было даже щупать пульс. Скрипнув зубами, он взялся за руль и, стараясь отогнать прочь мучавшие его угрызения совести, отправился за Сарой.

Она немедленно отозвалась на его сигнал и выбежала на дорогу.

— Садись в машину и не смотри назад, — приказал ей Болан. — Смотри на меня, Сара! Смотри на меня!

Она уже садилась в машину и под влиянием некоего магнетизма, помимо своей воли, взглянула на безжизненное тело, призрачно освещенное тусклым светом плафона. При виде открывшейся ей картины у нее на какое-то мгновение помутился рассудок. Рот ее раскрылся, а в горле застрял долгий немой вопль ужаса.

Болан схватил ее, прижал к себе и резко газанул, стараясь подальше отъехать от охотничьего домика, ставшего царством страданий и смерти. Сару била крупная дрожь. Уткнувшись лицом в плечо Болана, она боролась с мучительным приступом кашля, а из ее горла, перехваченного судорожным спазмом, неудержимо рвалось долгое тоскливое мычание.

Проехав несколько километров, Болан остановил машину на каком-то проселке и обнял Сару, пытаясь хоть как-то успокоить ее.

— Это не твой брат, Сара. Это всего лишь его телесная оболочка. Он больше в ней не нуждается. Не бойся, с Бруно все в порядке. Он умер... он уже на небесах.