Дон Пендлтон - Возвращение к истокам

Парень из штаба с трудом прервал радостную бессвязную речь своего собеседника.

— Петр! — заорал он наконец. — Заткнись и выслушай меня! Ты все не так понял. Да, он — тут, и это правда. Но он вцепился в мой загривок мертвой хваткой!

На другом конце провода послышался тяжелый вздох.

— Вон ты о чем, Симон. По совести, я этого как раз и опасался. Заход с тыла... Черт, тебе не следовало бы...

— Только что он нанес нам удар. Еще один...

— Где это случилось?

— Прямо здесь, чтоб он сдох! Это похоже на осаду...

— Как же он смог? Ну, ты доигрался, Симон. Прием старый, как мир, — твои ребята сами же и вывели его на цель!

— Исключить такое нельзя. Но мои ребята не настолько тупы. И все-таки он позвонил мне за несколько минут до нанесения удара и...

— Что значит — позвонил тебе? Как это получилось?

— Очень просто, Петр, по телефону. А ты думал, он кричал мне со двора?

— Остынь. После всех событий ты, похоже, малость перевозбудился.

— Это тебе надо остыть в первую очередь. На меня сейчас давят изо всех сил. Прежде чем давать советы, выслушай внимательно, что я тебе скажу. Он назвал меня по имени. Да-да, так и назвал: Симон! И еще упомянул Иоанна, Павла и Якова. А теперь ты мне ответь: откуда у него эта информация? И я не успокоюсь, пока...

— Вероятно, он что-то раскопал в Атланте, — пробормотал Петр. — Но меня сейчас интересует другое: как много он знает?

— Не думаю, чтобы он хорошо поживился в Атланте.

— Будем надеяться, Симон.

— Теперь он начинает войну здесь и выбрал меня первым. Мне нужна поддержка.

— Главное, Симон, не перестараться. А что говорит «ОН»?

— Хочет, чтобы я позвонил тебе. «ОН» зависит от тебя, Петр.

— Неужели все настолько плохо?

— В том-то и дело. Этот чертов парень засел где-то рядом, и у него хватает средств для шикарных фейерверков. Повторяю, он дышит мне в затылок. Я никуда не могу двинуться. Я не могу даже выглянуть в окно. Ума не приложу, где прячется этот ублюдок. Но на его поиски я не отправлю никого — я уже и так потерял половину своих ребят. И я не горю желанием остаться вовсе без людей. А это обязательно произойдет, если я начну его искать. Ему того только и нужно. Как я понимаю, вся местность у него под прицелом. На кой черт мне подыгрывать ему и следовать его плану? Нет уж, не такие мы здесь дураки. Поэтому я и прошу: дай нам поддержку.

— Хорошо. Я направлю к тебе целый батальон. Часа через четыре он прибудет. Где лучше высаживаться?

— Лучше всего, если ребята сразу же рассыплются по этим чертовым холмам и, как только займут позицию, подадут мне сигнал. Мы постараемся отвлечь на себя огонь. А им решать остальное. Мы выбрали очень плохое место, Петр. Его практически невозможно защищать от такого парня.

— Никто не предвидел, что так все повернется, — отозвался Петр. — Ладно, не волнуйся, мы уж постараемся, а ты давай не высовывайся и держись.

— Только на это мы сейчас и способны, Петр. Не подведи нас.

На том разговор завершился. Болан прослушал запись еще два раза, вникая в содержание беседы:

Кто такой «ОН»? Без сомнения, этот человек находился в штабе. Никаких других телефонных переговоров аппаратура не зафиксировала. Значит, тем двоим, которые пытались проскочить на машине, предстояло передать какое-то сообщение — иного способа связаться с внешним миром у них не было.

Итак, «ОН» находится в доме. Болан припомнил, как сразу, едва начался его разговор с Симоном, к линии подключили еще один телефон. И эти непонятные, томительные паузы... Очевидно, его абонент периодически обсуждал с кем-то ход своей беседы с Палачом. Ну, хорошо, здесь вроде бы все ясно.

Тогда следующий вопрос: почему дом практически нельзя защищать? Ведь там осталось сорок, а то и все пятьдесят боевиков? И уже сейчас, не дожидаясь фатальной развязки, они с минимальными потерями могли бы запросто прорвать огневые рубежи Палача. Вряд ли Фортуна отвернулась бы от них. Это же сущая дикость, когда целая армия пасует перед противником-одиночкой — и не важно, насколько внушительно его вооружение!

Что ж, подозрения Болана начинали, кажется, оправдываться.

В Питтсфилде находилось нечто такое, что требовалось защищать — только защищать, а вовсе не завоевывать.

Но что это могло быть?

До сих пор Болан полагал, что данная территория никому всерьез не нужна.

Теперь он, наконец, понял, что все обстоит совершенно наоборот.

У него оставалось четыре часа на поиски ответов. Значит, надо особенно постараться, чтобы противник и дальше лежал, уткнувшись носом в землю, и не смел пошевелиться, а за это время ответы, быть может, и сами всплывут на поверхность.