Виктор Поротников - Русь против Тохтамыша. Сожженная Москва

– Не дело замыслила великая княгиня, – заметил Всеволоду Остей, выходя вместе с ним из теремных ворот на Успенскую улицу. За ними следом гурьбой валили дружинники в красных плащах, с короткими копьями в руках. – От беженцев стало известно, что татары сожгли Ужеск и Броничи, это всего в двадцати верстах от Москвы. Уже завтра нехристи могут к нам нагрянуть. Для Евдокии Дмитриевны гораздо безопаснее оставаться под защитой московских стен, нежели бежать куда глаза глядят с горсткой гридней.

– В таком случае, княже, тебе нужно убедить Евдокию Дмитриевну не покидать Москву, – промолвил Всеволод, небрежным жестом сбивая чуть на затылок парчовую красную шапку.

В таких шапках щеголяли все дружинники Остея Валимунтовича.

До сего случая Всеволоду удавалось видеть супругу Дмитрия Донского лишь издали. Однажды великая княгиня проехала по Успенской улице в открытом возке, запряженном парой белых лошадей. Еще Всеволод видел Евдокию Дмитриевну на молебне в Архангельском соборе, это было три дня тому назад. И вот Всеволод оказался с великой княгиней почти лицом к лицу.

Беседа Евдокии Дмитриевны с Остеем Валимунтовичем происходила в нижних покоях великокняжеского терема, озаренных пламенем масляных светильников. Остей вошел туда вместе со Всеволодом и с гридничим Кориатом, надеясь, что те помогут ему уговорить великую княгиню не уезжать из Москвы.

На вид Евдокии Дмитриевне было около тридцати лет. Это была статная высокая женщина с горделивой осанкой. При этом она держалась без какого-либо высокомерия и надменности. Длинное платье из белого бархата, ниспадавшее до самого пола, лишь подчеркивало ее статность и прямую спину. Поверх платья была накинута ферезея из алтабаса вишневого цвета, с меховым воротником, с очень длинными откидными рукавами. Голова великой княгини была плотно повязана белым убрусом и покрыта круглой парчовой шапочкой с опушкой из куницы.

Евдокия Дмитриевна имела правильные черты лица, ее большие синие очи светились умом и некой внутренней силой. Темные брови дугой, густые изогнутые ресницы и красиво очерченные алые уста придавали облику великой княгини неотразимое очарование.

Разговаривая с Остеем, Евдокия Дмитриевна нетерпеливо прохаживалась по комнате, то выглядывая в окно, то оглядываясь на входную дверь. По ее одеянию и по непреклонному голосу можно было понять, что она твердо решила сегодня же уехать из Москвы. Опасность угодить в руки татар нисколько не пугала великую княгиню. Она лишь отмахивалась от предостережений Остея.

– Татары еще далече, – молвила Евдокия Дмитриевна. – Не удерживай меня, князь. Лучше наведи порядок в Москве, а то пьяные мужики совсем распоясались! Злыдни хватают знатных женщин за грудь прямо в храме, золотые украшения с них срывают! – Красивые глаза великой княгини потемнели от гнева. – Отсечь бы им руки за такое нахальство!

Всеволод и Кориат стояли в сторонке возле массивного столба, поддерживавшего потолочную балку, не осмеливаясь приблизиться к великой княгине.

Неожиданно в светлицу торопливо вбежал священник в черной рясе, с черным клобуком на голове, с большим серебряным крестом на груди. Глянув на лицо священника с длинной черной бородой, с прямым крупным носом, Всеволод чуть не ахнул от удивления. Это был митрополит Киприан. До этого Всеволоду доводилось видеть Киприана на службе в храме, облаченного в роскошные архиерейские одежды. На миг Всеволоду показалось, что он скорее всего ошибся, приняв за Киприана невесть откуда взявшегося монаха.

Однако поведение великой княгини мигом развеяло все сомнения Всеволода.

Устремившись к монаху, Евдокия Дмитриевна с поклоном поцеловала ему руку.

– Готов ли ты в путь, владыка? – спросила великая княгиня.

– Куда ты, туда и я, государыня, – ответил Киприан. – Но… выпустит ли нас народ из города?

– Добром или силой, но мы выберемся из Москвы, – твердо произнесла Евдокия Дмитриевна. – Князь Остей пособит нам в этом.

Остей тоже приблизился к митрополиту и приложился губами к его руке.

– Стало быть, и ты бросаешь нас в беде, владыка, – с горечью обронил он.

– Не бросаю, а намереваюсь сподвигнуть тверского князя выступить с войском против татар, – проговорил Киприан, со значением подняв кверху толстый указательный палец. – Когда еще дождемся из Костромы Дмитрия Донского с полками. Тверь же от Москвы недалече.

– Что ж, Бог тебе в помощь, владыка, – промолвил Остей.