Владимир Неволин - Иметь королеву

— Ты… — сквозь туман видя испуганное лицо жены, прохрипел Владимир, — блядь…

Во время развода на вопрос судьи о причине распада семьи он, глядя в сторону ответил:

— Из-за куска торта.

Секретарь удивленно воззрилась на него, потом на судью:

— Что, так и записать?

— Запишите, что не сошлись характерами, — сказал Владимир.

На примирение он не согласился, да Ольга в горячке этого и не требовала. Они разменяли квартиру, и он стал жить в другом районе, тяжело привыкая к холостяцкой жизни.

Ольга появилась через два месяца, тихая, присмиревшая. Они поговорили, спокойно, по-человечески. Обещание перемениться не убедило Владимира возобновить отношения. Он почувствовал вкус свободы — не разгульной пьяной жизни, а свободы самостоятельно принимать решения, поступать так, как считает нужным он, а не кто-то другой. Неожиданно у него оказалось много денег, и он приобрел то, что в недалеком прошлом казалось ему несбыточной мечтой — персональный компьютер. Они несколько раз встречались с женой, но — черного кобеля не отмоешь добела. Натура жены быть всегда, везде и во всем впереди прорывалась как тщетно сдерживаемое деревянной перегородкой пламя. В конце концов они по-дружески чмокнули друг друга — взаимно! — в щеки и расстались друзьями навсегда.

Ларисе Саготиной он позвонил через месяц после развода. Никаких планов он не строил, просто тоскливо было сидеть одному весенними вечерами. Хотелось даже не постели, а общения, тепла.

Она взяла трубку сразу, будто с того самого вечера сидела у телефона и ждала звонка.

— Мне бы Ларису…

— А я себе туфли новые купила, — похвасталась она с ходу.

— По этому поводу я приглашаю тебя в театр.

— Неужели я похожа на худосочных поклонниц богемной элиты?

— Ну, тогда в ресторан.

— Что ты, что ты! Я ведь не дама высшего света и не проститутка.

Он засмеялся:

— А кто же ты?

— Я домохозяйка.

— Тогда я приглашаю тебя… — Владимир запнулся.

— Домой? — подхватила она. — Приглашение принято. Ваш адрес, сэр?

Она появилась так быстро, что Владимир не успел даже вскипятить воду для кофе. Вошла в прихожую и встала напротив него, глядя в упор темными глазами.

— Ты так быстро, — заизвинялся Владимир, — я не успел приготовиться.

Лариса выпустила из рук сумку, сделала шаг вперед, обняла его за шею. Теплое дыхание, аромат духов и едва уловимый запах женского тела напомнили Владимиру, что он мужчина и что он уже второй месяц один. Ее рука скользнула по груди Владимира, опустилась к поясу, последовала ниже.

— А по-моему, ты вполне готов, — прошептала она.

Владимир поставил чашки с чаем на поднос, извлек из холодильника бутылку бальзама, гроздь бананов и пошел в комнату. Лариса разметалась на махровой оранжевой простыне и, притихнув, смотрела в потолок.

— Заскучала? — спросил Владимир и присел рядом. — Сейчас я тебя развеселю.

— Мне сегодня приснилось, как ты меня в глаза целуешь, — сказала Лариса с грустью. — Это к разлуке. Ты меня скоро бросишь, да?

Владимир едва не выронил поднос на ее обнаженное тело.

— С чего ты взяла?! — фальшиво возмутился он. — Таких женщин как ты не бросают. В командировку еду, это да. Недельки на две.

— Куда?

— В Екатеринбург. Учиться на старости лет посылают.

Она повеселела. Изогнулась кошкой на постели и сказала игриво:

— Уедешь, заведешь себе какую-нибудь…

— Лариса, перестань, — мучаясь от лжи, взмолился Владимир, — никто, кроме тебя, мне не нужен.

— Ты знаешь, Володечка, за что я тебя люблю?

— За что?

— За то, что когда ты меня целуешь вот сюда, — Лариса чуть раздвинула ноги и коснулась живота повыше курчавых волосков, — глаза у тебя становятся влажными от нежности.

Он грохнул поднос на пол и бросился к ней.

Лариса ушла от него поздно вечером. Долго красилась в прихожей, наводя глянец на припухшие от поцелуев губы, морщилась, расчесывая сбитые в ком волосы.

— Ты когда уезжаешь?

— В понедельник.

— Через три дня… Мы уже не увидимся до отъезда?

— Нет, скорее всего. Надо собраться, то да се. Мама просила помочь по хозяйству.

— Две недели, — закатила глаза Лариса. — Я не вынесу.

Владимир ласково обнял ее.

— Но ведь я вернусь, — сказал он, чувствуя себя предателем.

Лариса вышла в пахнувшую летом темноту, постояла секунду и, достав из сумочки два телефонных жетона, свернула в проулок.

Металлический диск номеронабирателя как в замедленном кино отсчитал положенное количество импульсов. В трубке раздался приятный женский голос: