Андрей Воронин - Слепой. Живая сталь

Пожав плечами, Гриняк выбросил из головы жадное дурачье, которого за последние десятилетия в России развелось как-то уж чересчур много, и вернулся мыслями к насущным проблемам. В неожиданно здравых рассуждениях Сани Сердюка, который, вообще-то, разбирался в бизнесе, как верблюд в устройстве акваланга, имелось всего одно слабое место. Место это называлось Александр Андреевич Горобец. Все они знали Горобца как облупленного, потому что долго работали с ним бок о бок. И именно поэтому Алексею Гриняку казалось, что для налаживания выпуска в Латинской Америке снятых с производства российских моделей (каких моделей, чего, ясно даже и ежу – вагонов, разумеется, чего же еще!) этот человек подходит даже хуже, чем они трое – на роль каких-нибудь механизаторов широкого профиля или бульдозеристов. То есть с наладкой конвейера Горобец справится играючи, как и его тезка Саня Сердюк с управлением бульдозером любой модели, будь то сверхмощный японский «Камацу» или один из первых отечественных ЧТЗ. Но это будет то же самое, что забивать микроскопом гвозди или вскрывать дешевые рыбные консервы космической лазерной пушкой прямо с орбиты. Или, скажем, вспахивать дачный участок на «Черном орле».

Бормотание продолжающего работать телевизора неожиданно проникло в сознание. В новостях рассказывали, каких бед натворила снежная буря в Москве и ее окрестностях. Беды были, в общем-то, стандартные, и большей их половины легко можно было избежать, если бы люди чуть меньше полагались на авось и чуточку больше уважали мир, в котором живут, как черви в яблоке, выгрызая его изнутри. Внезапно уловив в скороговорке диктора знакомое словосочетание, Алексей Ильич увеличил громкость телевизора.

– А ну, цыц, – прикрикнул он на спорщиков. – Дайте послушать.

– …личный водитель заместителя министра коммунального хозяйства столицы Вячеслава Ромашина, – отчетливо произнес в наступившей тишине знакомый всей стране голос одной из ведущих первого канала. – По заключению медиков, смерть наступила от внезапной остановки сердца. Потерявший управление на большой скорости автомобиль спровоцировал масштабное ДТП, в котором, кроме Ромашина и его водителя, по последним данным, погибло одиннадцать человек. Трое из них скончались в больнице, куда были доставлены для оказания медицинской помощи. Эксперты сообщают, что вскрытие не обнаружило в крови водителя служебной «ауди» следов алкоголя, а также наркотических и отравляющих веществ.

Гриняк выключил телевизор.

– Ромашин? – переспросил Сумароков. – Тот самый, что ли?

– Какой еще Ромашин? – удивился Сердюк.

– Да ты наверняка его помнишь, – сказал Сумароков. – Сидел одно время у нас на заводе представителем заказчика. Гляди ты, куда забрался – в самую, понимаешь ли, Москву!

– А, – вяло, без энтузиазма воскликнул Сердюк, – помню, как же. Был такой. Харю от задницы не отличишь, и разговаривал так же – слушаешь и не знаешь, то ли уши заткнуть, то ли нос. То ли хайло это вонючее – кулаком, а еще лучше – чугунной болванкой.

– Опомнись, Саня, – с упреком сказал Сумароков, – чего несешь-то, помер ведь человек!

– Ну да, ну да, – все так же вяло согласился Сердюк, – о мертвых либо хорошо, либо никак… Тогда я – никак. Хотя, заметьте, как жил, так и помер – сам копыта отбросил и еще десять человек с собой на тот свет утащил.

– Он-то при чем? – вступился за покойника Сумароков. – Помянуть бы надо, что ли…

– Не стану я его поминать, – неожиданно заупрямился обычно покладистый, особенно когда речь шла о том, чтобы выпить, Сердюк. – Помер и помер, мало ли народу каждый день мрет!

– Ну, на нет и суда нет, – вмешался в разговор хозяин. Снова присев к столу, на свое любимое место в уголке между столом и холодильником, он вооружился бутылкой. – Ссориться нам, что ли, из-за него?

– Еще чего не хватало – ссориться, – сказал Сердюк, с готовностью подвигая поближе к нему пустую рюмку. – Мы вместе пуд соли съели, нам еще работать и работать… И опять с Горобцом, прямо как раньше. – На его круглой румяной физиономии вдруг проступило выражение нежной ностальгической грусти, которое шло этому тридцатипятилетнему круглоголовому крепышу, как бегемоту пенсне. – А знаете, мужики, у меня родился тост.

– Валяй, – с усмешкой разрешил Сумароков.

– Слава ГГСС! – торжественно воздев к потолку наполненную Алексеем Ильичом рюмку, провозгласил Сердюк.

– Точно, – сказал Гриняк, сдержанно улыбаясь. – А я уже и забыл.