Андрей Воронин - Слепой. Танковая атака

Чтобы отвлечься от невеселой темы предстоящего разбора полетов, Сергей Аркадьевич заставил себя подумать о своей коллекции. Поначалу дело шло туго, мысли все время возвращались к насущным проблемам, но вскоре коньяк начал оказывать свое благотворное воздействие. Окружающий мир подернулся легкой жемчужной дымкой, и через пять минут Кулешов уже всерьез ломал голову, гадая, где раздобыть исправную коробку передач для одного из самых редких, а значит, и самых ценных своих экспонатов – советского легкого танка Т-60, который танкисты в начале войны окрестили БМ-2 – «братская могила на двоих». Эти плохо вооруженные консервные банки с пожароопасным бензиновым двигателем были сравнительно быстроходными, маневренными и неплохо приспособленными для разведки боем, но на полях настоящих танковых сражений горели, как политый керосином хворост, и до сегодняшних дней их сохранились считанные единицы. Тот, что удалось раздобыть Кулешову, до недавнего времени оставался на ходу, но с последних стрельб его притащили волоком, и привести старика в чувство не удавалось уже третий месяц.

Пробивающийся сквозь две закрытые двери и громогласное бормотание телевизионного диктора голос жены неожиданно смолк. Кулешов настороженно прислушался и, убедившись в том, что это ему не почудилось, торопливо, залпом допил коньяк. Он успел налить себе новую порцию и сделать еще один хороший, на четверть стакана, глоток, когда дверь распахнулась, как от сильного порыва ветра, и в комнату энергичной походкой вошла Марина Игоревна. Каблучки ее домашних туфелек выбивали по паркету воинственную дробь, полы шелкового халата развевались, как боевые знамена, выставляя напоказ костлявые коленки и жилистые, как у пожилой курицы, бедра. Подбородок был вздернут (вероятнее всего, затем, чтобы разгладились предательские складки на шее), а по-домашнему собранные в конский хвост на затылке волосы подрагивали в такт шагам, действительно напоминая хвост нетерпеливо гарцующего перед атакой боевого скакуна.

– Уже набрался, – с ходу оценив оперативную обстановку, сварливо констатировала она.

– Не совсем, – благодушно возразил Кулешов. – Примерно наполовину, даже чуточку меньше. А что? Рабочий день окончен, самое время немного расслабиться… Может, вместе куда-нибудь сходим – например, в душ?

– С этим ступай к своим шлюхам. – Мадам Кулешова вынула из кармана халата пачку, сунула в уголок своих почти карикатурно раздутых губ длинную тонкую сигарету с золотым фильтром и резким, мужским движением прикурила от позолоченной зажигалки с вмонтированным в середину корпуса крупным изумрудом. – А мне будь любезен объяснить, когда, наконец, поступят деньги за последнюю партию.

Примостившаяся у нее под мышкой на сгибе локтя чихуа-хуа истерично тявкнула несколько раз, злобно тараща на Сергея Аркадьевича бессмысленные, как стеклянные пуговицы, бусины глаз.

– Сама ты гав, – сказал ей Сергей Аркадьевич, – от такой и слышу. А что касается денег, – перевел он взгляд на жену, – то я, честно говоря, не понимаю, чего ты от меня хочешь. Можешь надорвать глотку или выпрыгнуть в окно, от этого ничего не изменится. Ты сама видела тот репортаж из Йемена. Сухогруз пошел на дно, Пагава арестован – о каких деньгах можно говорить? Какой заказчик станет переводить деньги за груз, которого так и не получил?

– Ты хотя бы понимаешь, какой суммы мы лишились? – подозрительно ровным голосом спросила Марина Игоревна. Она сдерживалась, демонстрируя, что в ее крашеной голове до сих пор сохранились хоть какие-то крохи здравого смысла, но чувствовалось, что хватит ее ненадолго. – Я даже не говорю о прибыли, которую еще позавчера нужно было пустить в дело. Я говорю о взятках, которые я рассовала нужным людям…

– Ты говоришь о них слишком громко, – заметил Кулешов. – Не забывай, даже у стен есть уши, а слово «взятка» – нехорошее слово. Опасное. А от финансовых потерь никто не застрахован. Это бизнес, а в бизнесе всегда так: где-то находишь, где-то теряешь… Да и потери не так уж велики – по крайней мере, по миру мы с тобой из-за них не пойдем.

Сказав так, Сергей Аркадьевич почувствовал, как в душе всколыхнулся оставленный репортажем йеменского телеканала неприятный осадок. Что бы он во избежание скандала с битьем посуды ни говорил жене, уплывших прямо из-под носа денег было до смерти жаль.

Он залпом допил коньяк и потянулся к бутылке, но Марина Игоревна его опередила – ловким движением сдернула бутылку со стола, поколебалась секунду, словно раздумывая, не разбить ли ее о мраморный угол фальшивого камина, а потом глотнула прямо из горлышка, закупорила и сунула в бар.