Андрей Воронин - Слепой. Танковая атака

– Нет, – отказался от предложенной рюмки коньяка Ираклий Шалвович Пагава, сопроводив свои слова отрицательным жестом. – Сам не буду и тебе усиленно не рекомендую. Сейчас не время пить, Сергей.

– Даже за твое возвращение? – держа рюмку на весу, с преувеличенным изумлением задрал бровь Кулешов.

– Не уверен, что ты так рад меня видеть, как стараешься показать, – сухо произнес Пагава. – В противном случае сделал бы хоть что-то, чтобы приблизить этот счастливый миг.

– Но помилуй, что я мог сделать?! – воскликнул Кулешов. – Я даже не знал, где ты и что с тобой – то ли тебя арестовали, то ли… гм…

– То ли я сбежал с твоими деньгами, – закончил за него Ираклий Шалвович. – Полагаю, кое-кто настаивал именно на этой версии. И, судя по некоторым признакам, в конце концов возобладала именно она.

Кулешов досадливо поморщился, поставил нетронутую рюмку на стол и энергично прошелся по просторному кабинету.

– По каким еще признакам? – спросил он. – И что, скажи на милость, ты сам подумал бы на моем месте?

– Я делал и делаю все, чтобы на нем не оказаться, – холодновато сообщил грузин. – Твое место… Тебе не позавидуешь, Сережа. Ты даже не подозреваешь, насколько плохи твои дела. Признаться, когда земляки помогли мне выбраться из йеменской тюрьмы, я хотел только одного: поскорее вернуться в Москву и убить тебя, как собаку.

– Меня? – На этот раз изумление Сергея Аркадьевича было искренним. – За что?

– Меня подставили, – сказал Пагава. – И сделал это кто-то, кому были известны все детали операции. Все было разыграно, как по нотам – поломка судовой машины, исчезновение младшего моториста… А тот тип, которого мы приняли на борт вместо него, оказался самым настоящим диверсантом – обученным, ловким, профессиональным. Он пустил посудину на дно и сбежал вплавь. Я долго надеялся, что он утонул или погиб от рук сомалийских головорезов, но недавно выяснилось, что это, увы, не так. Но к нему мы еще вернемся. Поговорим о тебе. Желание пристрелить тебя прошло раньше, чем я получил такую возможность. И знаешь, почему? Потому что с твоей стороны такое предательство было бы абсолютно бессмысленным.

– Рад, что ты это понимаешь, – сказал Кулешов. – Я даже не знаю, что тебе сказать. Видишь ли, не зная, что с тобой стряслось, вернешься ты или нет, я подыскал тебе замену…

– Не надо объяснять, я все знаю. Я знаю намного больше, чем ты, потому что, вернувшись сюда, взял себе за труд провести небольшое частное расследование. Результаты его таковы, Сережа, что я не стал бы с тобой работать даже за очень большие деньги.

– Как это? Почему?

– Почему…

Пагава, в свою очередь, прошелся по кабинету, всматриваясь в многочисленные фотографии, которыми были почти сплошь увешаны три стены. Четвертая, представлявшая собой сплошную пластину золотисто-коричневого поляризованного стекла, смотрела на въездные ворота, за которыми сплошным частоколом стоял расцвеченный осенними красками лес. Пользуясь образовавшейся паузой, Сергей Аркадьевич перевел дух. Внезапное появление Пагавы на пороге кабинета само по себе способно было выбить из колеи кого угодно, а уж его полные невнятной угрозы, туманные речи и вовсе заставляли сердце сжиматься в предчувствии каких-то неведомых, страшных в своей фатальной неотвратимости катастроф.

Фотографии, которые с непонятным Сергею Аркадьевичу вниманием разглядывал Пагава, были сродни тем, что висели у Кулешова дома: среди них не было ни одной, где среди всего прочего не фигурировал бы какой-нибудь танк. Кулешов уже собирался прервать затянувшуюся паузу, задав очередной вопрос, но тут Пагава, наконец, остановился и с каким-то горьким удовлетворением воззрился на последнее приобретение хозяина – фотографию в простой металлической рамке, на которой группа полуголых, вооруженных чем попало негров позировала на фоне британского танка времен первой мировой войны.

– Так я и знал, – сказал Ираклий Шалвович и, щелкнув ногтем указательного пальца по изображению единственного на фото европейца, повернулся к Кулешову. – Кто это, по-твоему?

– Твой коллега, – независимо пожав плечами, ответил тот. Прозвучавший в его голосе вызов представлял собой просто защитную реакцию, и Сергей Аркадьевич прекрасно об этом знал. Почти неприличная поспешность, с которой он прибег к услугам первого подвернувшегося под руку проходимца, была, мягко говоря, рискованной. Он долго закрывал на это глаза, но под полным презрительной горечи взглядом грузина все отговорки и оправдания осыпались, как мертвая листва под сильным порывом холодного ветра, обнажив голый уродливый скелет неприглядной истины: кажется, он совершил ошибку, исправлять которую уже поздно. – Торговец оружием, бывший подполковник ГРУ Семибратов.