Кирилл Кудряшов - Из последних сил

В жизни Стаса еще будут истории с попаданием под огонь своих и с вытаскиванием раненных на спине, будут моменты, когда он будет уверен, что ему приходит конец, и будет драться как в последние раз… В жизни Шрама — уже нет. До увольнения в запас ему остается месяц, Крайнову же — еще почти год.

Всю дорогу до дома Димы Власова, располагавшегося на северо-восточной окраине города, они доехали минут за тридцать, обменявшись лишь парой слов. Новосибирск вокруг просыпался и радовался солнцу и теплу. На улице появились первые стайки детей и подростков с водяными пистолетами, ведрами и бутылками, активно праздновавшие день Ивана Купала. Кто-то обливал друзей, кто-то на свой страх и риск — прохожих и проезжающие мимо автомобили, иногда нарываясь на ответный огонь из открытых окон. Их «Мерседес», однако, никто обливать не рисковал — серьезная черная машина внушала уважение и страх, должно быть даже первоклашки еще инстинктивно опасались «новых русских», которых они сами не застали, но зато много слышали об их нравах от переживших 90-е родителей и старших братьев.

Шрам никогда не носил малинового пиджака и золотых цепей, но знал людей, которых не миновала эта причуда моды.

Подъезжая к искомому дому, Стас набрал номер одного из своих бойцов.

— Слава, объект на месте?

— Да, шеф. Из дома не выходил.

— Кто в квартире?

— Коля засел на крыше напротив. Докладывал, что в окно видел трех человек. Вероятно отца, мать и сам объект.

— Ясно, отбой.

— Будем брать?

— Отбой, Слава. Я сам.

Припарковавшись позади уже знакомого по фотографиям красного «Ситроена», Крайнов спросил:

— Ты со мной?

— С тобой, конечно. Пойдем вдвоем. Действуем нахрапом. У тебя удостоверение есть?

— А то! — усмехнулся Крайнов, похлопав рукой по карману на груди. — Запугаем клиента как следует. Я другого опасаюсь. А что, если мы все-таки ошиблись?

— В каком смысле?

— Что, если там сейчас НАШ Дима? А мы к нему вломимся с треском и грохотом. Он же нас по потолку тонким слоем раскатает.

— Нет, не наш это Дима. Это хрен какой-то, который в штаны наложит, когда мы к нему вломимся.

— Шрам, может, ты все-таки в машине подождешь? Я Колю возьму или Славу. Войдем, всех уложим мордой в пол, всех проверим… Тогда уже и ты подойдешь.

— Нет, Стас, я с тобой и точка. И не только потому, что не хочу твоих бойцов привлекать к лишним разговорам. Чем они меньше знают, тем мне спокойнее. Да и вообще… Хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам. А мне сейчас ох как надо сделать все хорошо, не допуская никаких случайностей и проколов. Так что идем мы с тобой вдвоем и точка!

Шрам достал из кармана брюк пистолет ASP 2000 и проверил количество патронов. То же сделал и Крайнов, только с оттенком легкой неприязни к оружию. Конечно, Стас привык к серьезным пистолетам, чтоб магазин патронов на 20, чтоб прицельная дальность — больше сотни метров, а этот… Игрушка! Зато какая компактная игрушка! Легко помещается в кармане, легко и быстро вытаскивается в случае необходимости. А если это «в случае необходимости» происходит, дальность боя, как правило, исчисляется метрами, а не десятками метров. А с пары метров ASP ничуть не менее смертоносен, чем «Беретта» или «Стечкин».

— Давно я сам на разборки не ходил! — усмехнулся Шрам, пряча пистолет обратно в карман. — Года с 95-го, кажется, да?

— Как пользоваться-то помнишь?

— Обижаешь! Такое не забывается. Пистолетик смешной, конечно, да и рука у меня уже не та, что прежде, но на короткой дистанции не промахнусь. Да и не придется нам стрелять, я уверен.

— Ну, раз уверен, тогда пойдем!

Крайнов открыл дверь подъезда за секунды, введя в домофон какой-то код. Все эти бронированные двери подъездов Шрама всегда смешили и удивляли. От настоящих профессионалов они не защитят — открыть их можно легко и непринужденно. От мелких домушников, в общем-то, тоже — «Скажи в любой домофон: «Я» и дверь откроется». Ну а то, что после установки железной двери с домофоном в подъезде станет чисто — тоже весьма сомнительно. Гадят всегда свои. Чужие гадят у себя.

Шестой этаж. Железная дверь квартиры. Стас встал у двери так, чтобы моментально просунуть в нее ногу, если она откроется, Шрам — по другую ее сторону. Если они все же ошиблись и внутри — тот Дима, который им и нужен, Стас умрет первым. Но на то и нужна служба безопасности, чтобы принимать на себя удар, верно? Подумав секунду, Шрам отодвинулся еще чуть дальше — не из опасения за собственную жизнь, просто его изуродованное шрамом лицо хозяйке дома лучше раньше времени не видеть, зато потом оно послужит дополнительным фактором, развязывающим язык. В лихие 90-е это срабатывало — люди инстинктивно пугаются уродства, полагая, что изувеченный человек обижен на жизнь и готов сделать с другими людьми то же, что кто-то уже сделал с ним.